Мед багульника - [12]

Слышат не только голос, но и тоску другого человека — за тысячи и тысячи миль. И зовут этого человека.

* * *

Светила полная луна, и длинные тени лежали на полу комнаты. По одной из теней я, раскинув руки, пробежала как по канату. Та радость, которую сравнивают с пузырьками, поднимающимися в бокале шампанского, жила во мне.

Я включила компьютер, и машина, обычно медлительная, откликнулась мгновенно. Через несколько минут я уже сидела за клавиатурой, и пальцы бежали — куда там Ричарду Дицу… Но писала я как раз ему.

«Милый Ричард… Последний год вразумил меня — случайностей не бывает! И весь мой немецкий, оказывается, был — для Вас. Спасибо Вам за тот вечер, за игру, которая разбудила меня. Чудом вашей игры я захотела жить… и решила бороться за жизнь…

Если Вы еще будете в России — позовите меня… Быть рядом с Вами, все равно, что соприкасаться с чудом. Я приду всегда, куда бы и когда бы Вы не позвали меня…»

«Володя, Володечка, — спешили пальцы. — Спасибо за тот багульник, который на сопках, за те минуты, когда я почувствовала себя — в детстве. Ведь дети — бессмертны, и благодаря тебе — мне больше не было страшно…

А твой багульник… пьяный мед его — облегчил мне самые тяжелые минуты…

И теперь я снова могу слушать и про сопки… и про что угодно… лишь бы звучал твой голос… Я… люблю тебя…»

Я дописала и нажала на кнопку «отправить», что бы письмо мое, исчезнув здесь — через несколько мгновений — родилось там, где зеленый занавес северного сияния качает суровые арктические моря.

Кто забыл купить волкодава

Аурика сидела в маленьком кафе, на террасе, выходящей на Волгу. Она очень устала после репетиции, ноги просто ныли. Ей хотелось, как можно дольше не вставать, но она знала, что это не поможет. Усталость пройдет только к завтрашнему утру. Но если выпить крепкий кофе, то дорога домой покажется веселее.

Аурика занималась бальными танцами давно, с детства. Маме сказали, что девочка слабенькая, ей нужно окрепнуть. Хорошо бы ей заняться лечебной физкультурой или танцами. Но если ЛФК будто зачисляла дочку в больные, то танцы, кроме здоровья, обещали еще и праздник душе, и умение, могущее пригодиться в жизни.

Мама привела восьмилетнюю Аурику в студию бальных танцев «Дуэт». Высокий простор зала, хрустальная россыпь звуков из-под пальцев пианистки, и то, как все они бежали — летели — по кругу под эту музыку — совершенно заворожили Аурику.

Она почувствовала в танце — волшебство, и с тех пор, какой бы труд ни требовалось приносить в жертву этому великому чародею — все было оправдано.

Школу пропустить было можно, студию — никогда. К счастью, кроме влечения, у нее оказались и хорошие данные. К юности выяснилось, что будет она невысока, легка в кости, сложена очень гармонично, и в ее движениях присутствует то изящество, которое не всегда дарует школа.

Хорош был и ее партнер. Когда Аурика и Марк выходили на сцену, зрители отмечали, что они — очень подходящая пара. Даже внешне похожи. Только золотистые волосы Аурики забраны в строгий, балетный узел. А у Марка — того же оттенка — перехвачены в хвост, как у воина далеких веков.

На Аурику, конечно, больше смотрели. Она думала — из-за платьев. Платья казались ей роскошными. Они с мамой жили скромно. Новую одежду покупали не по желанию, а чувствовали моральное право на нее тогда, когда окончательно износится старая. И оценка вещи «хороша» или «плоха» — зависела от того, насколько она прочная. Сейчас Аурика сидела в джинсах, которые отлично держались уже второй год, и простой хлопчатобумажной водолазке.

Но платья для танцев… На них шли почти все деньги, что она зарабатывала на концертах. Любимейшим было то, в котором она танцевала «Русский вальс». Руководительница Наталья говорила — надо красное, как тюльпан. Аурика его не чувствовала красным.

…Я захожу в мраморный зал

Белой твоей пурги…

Нужно — белоснежное… Купили белоснежное, сверкающее россыпью стразов. Пена, в которой она любила нежиться в ванной, была лишь неким подобием этого платья.

Особые наряды требовались для танго, румбы, ча-ча-ча… Она выучилась переодеваться мгновенно, змейкой выскальзывая из одной одежды — и из образа, чтобы войти в другой.

Но внимание зрителей дарил ей и Марк, который умел стать почти незаметным, подчеркивая красоту партнерши. А ей казалось — наоборот — должны смотреть на него, потому что она умела оценить и его мастерство, как партнера, и надежность его рук.

Правда, в жизни у них не было романа.

Марк дружил с другой девочкой из студии, с Юлей. Она много уступала Аурике талантом. На сцене смотрелась слишком крупной, наряды почему-то выбирала всегда с открытой спиной, и Аурика думала: «Как много в ней спины». Иногда забывала движения; когда танцевать выходили несколько пар, Юля сбивалась, подстраивалась под других.

В жизни же была роскошная, молодая. Тоже носила гладкую прическу, но обыгрывала образ цыганки. Носила серьги — кольцами, яркие юбки. Характер у Юли был легкий: открытая, щедрая, добрая. Аурика рядом с ней — боязливый цыпленок.

С Аурикой и поговорить не о чем, кроме танцев и книжек. Еще она сведуща в домашней работе. Потому что жизнь заставляет и в этой сфере быть профессионалом.