Мечты сбываются - [124]

— Спасибо…

— Прежде всего хочу поздравить тебя с замужеством, с дочкой! Я слышал, муж твой — хороший, интеллигентный человек. А дочка, говорят, будущая красавица! — Хабибулла осклабился. — Вся в мать!

— Спасибо…

За время, что Баджи не видела Хабибуллу, он заметно изменился — ссутулился, во рту появились металлические зубы, виски стали совсем седые. И одет он не так, как прежде: куда-то исчезла серая толстовка, служившая ему несколько лет, — ее сменил солидный темный двубортный пиджак.

— Так вот… — не спеша начал Хабибулла, закуривая папиросу, и стал пространно толковать о будущем азербайджанского театра, о намеченных к постановке пьесах, о том, как много в этих пьесах интересных, разнообразных женских ролей. — После твоего успеха в «Севили», в роли Гюлюш, нет у нас на эти новые роли более подходящей актрисы, чем ты! Я уверен, что ты с честью справишься! — заверил он.

Приятно слышать столь лестное мнение, если даже оно исходит от такого человека, как Хабибулла. Хочется верить, что оно искренно. Хочется думать, что оно заключает в себе честный призыв к работе.

— Спасибо… — с чувством промолвила Баджи.

Казалось, все сказано. Баджи собралась уходить. Легким движением руки Хабибулла удержал ее:

— Извини, еще минутку… Есть у меня к тебе одно сугубо личное дело. Надеюсь, уважишь?

«Какие могут быть у нас с тобой сугубо личные дела?» — готова была Баджи бросить в ответ, но все хорошее, только что слышанное от Хабибуллы, заставило ее сказать:

— Я слушаю вас…

Хабибулла вздохнул:

— Тебе известно, конечно, что мы с Фатьмой оформили наш развод — по ее желанию. Что ж, я сам давно понял, что наш брак был ошибкой, что мы — не пара… Однако есть и другая сторона в этом деле: наши дети. Я — отец, я их люблю, но теперь я лишен радости жить вместе с ними, а дети лишены ласки родного отца.

— Поскольку я знаю, вы сами этому причиной, — не сдержалась Баджи.

Лицо Хабибуллы приняло горестное выражение:

— Ах, Баджи… Семейная жизнь — дело сложное, и не всегда она так складывается, как мы того хотим. Извини, но тебе ли об этом не знать — вспомни твое неудачное первое замужество… Моя семейная жизнь тоже была нелегка. Не хочу говорить плохого про Фатьму — она твоя родственница. Но если быть откровенным, скажу, что этим разводом Фатьма не только лишила меня моих детей, не только отняла у них родного отца — она, быть может сама того не сознавая, губит их!

Баджи удивленно подняла брови:

— Я знаю Фатьму как любящую, заботливую мать!

— Любящая мать! — воскликнул Хабибулла с горькой усмешкой. — А как вяжется любовь с тем, что мать стремится искоренить в сердцах своих детей столь естественные и святые чувства, как любовь и уважение к родному отцу, вселяет в них ненависть к человеку, который произвел их на белый свет? Я пытался воздействовать на Фатьму через Ана-ханум. Увы! дочь перестала слушаться свою мать. Собрался было обратиться к Шамси, но старик в последнее время совсем из ума выжил: сам настраивает свою дочь против законного мужа, отца ее детей.

— Фатьма — свободная, взрослая женщина, она вольна поступать, как находит нужным, — заметила Баджи.

Хабибулла досадливо махнул рукой:

— Так могла бы ты, Баджи, говорить со сцены, выступая в роли Гюлюш! Но жизнь обычно расходится с театром… Ах, Баджи… У тебя самой есть ребенок, дочка, и ты должна меня понять. Как тяжко, как горько было б тебе, если б тебя лишили возможности жить под одной крышей с твоей дочуркой, отняли бы у тебя ее любовь!

Сердце Баджи дрогнуло. Но она отогнала свое невольное сочувствие и холодно ответила:

— Сохранить любовь детей — в вашей власти: для этого нужно лишь хорошо относиться к их матери и к ним самим.

— Я кормлю их, одеваю.

— Как видно, этого недостаточно.

— Я готов ради них сделать все, что нужно… Но как мне найти верный путь? Кто, кто мне поможет?.. — И вдруг, словно не в силах совладать с тем, что его томило и рвалось наружу, Хабибулла жалобно выкрикнул: — Ты, Баджи, должна мне помочь!

— Я?

Вот уж никак не ждала Баджи такого поворота!..

Хитрый, коварный Хабибулла!

Ему ли было забыть, что Баджи — свидетель многих его грязных дел и грехов? Ему ли было не признать в ней старого врага, не понимать, что теперь, когда он работает с ней бок о бок, необходимо во что бы то ни стало замирить ее, добиться, если не дружественных, то хотя бы не враждебных отношений?

Как достичь этого? Притворным добрым отношением к Баджи? Но у нее хватит ума понять, что этим он предлагает ей сделку, а на это она не пойдет. В свое время, находясь у власти, он предлагал ее братцу в обоюдных интересах, полюбовно миром покончить с враждой. И что ж из этого получилось? «Не может быть мира между мной и тобой, между рабочим народом и вами, мусаватистами!», — ответил тогда ее братец. Нет, эту парочку, сестрицу и братца, не так-то просто подкупить и замирить! К таким святошам нужен особый, более тонкий подход.

Хабибулла вспомнил, как лет десять назад, будучи арестован, он был вызван на допрос. Он был слегка простужен, его знобило, и он попросил следователя закрыть окно. Тому пришлось встать на подоконник и приложить усилия, чтоб сладить с неисправной фрамугой. Было ли дальнейшее в действительности или явилось плодом фантазии Хабибуллы? Так или иначе, он почувствовал, что следователь стал относиться к нему мягче. И Хабибулла сделал вывод — возможно, скороспелый, — что стоит побудить человека сделать тебе добро, как этот человек — конечно, в меру возможностей — будет продолжать идти по тому же пути. Удачный для Хабибуллы исход дела укрепил его в этом мнении. А когда Хабибулла вышел на свободу и поделился своим открытием с тестем, тот, казалось, нимало не удивившись, поддакнул: «Это все равно как у нас в торговле: кто уже вложил в дело рубль, тот вложит и второй!»