Мечты сбываются - [21]

– Котти! Боже мой!..

– Простите, если напугал вас, госпожа. – Котти робко улыбнулся. – Я ушел из «Короны» и от господина Беллера, но было слишком поздно, чтобы будить вас. Я думал, что проснусь раньше. – Котти поднялся и пригладил волосы.

– Но где же ты будешь жить, Котти?

– Ну, я подумал… – он глубоко вздохнул, – я подумал, что мог бы построить себе хижину рядом с вашей. Если, конечно, вы не возражаете.

– Возражаю? Конечно же, нет! Мы будем чувствовать себя гораздо спокойнее, если ты станешь жить по соседству. А учитывая, что почти все свободное время ты проводишь с нами, – она улыбнулась, – тебе это тоже будет очень удобно. – Фейс сделала паузу, не желая смущать его, но затем решилась высказать вслух то, что было у нее в душе. – Ты же знаешь, Котти, что мы считаем тебя членом семьи. Ты сделал для нас так много, как мог бы сделать только сын или брат.

– Благодарю вас, госпожа. – Котти опустил голову, покраснев одновременно от смущения и удовольствия. – Мне приятно помогать вам. А теперь, пожалуй, мне нужно пойти заняться делами, но днем я вернусь и начну строить хижину.

– Не хочешь сперва позавтракать?

– У меня есть хлеб, сыр и немного вяленого мяса, – ответил он, отрицательно покачав головой, – но вечером я, пожалуй, присоединюсь к вам, если до тех пор приглашение еще останется в силе.

– Ну конечно, Котти. – Фейс снова улыбнулась и, протянув руку, откинула назад волосы с худенького мальчишеского лица, в то же время боясь, что этим оскорбит его мужскую гордость, но Котти ответил ей широкой улыбкой.

– Значит, решено. Я начну днем.

Засунув руки в карманы и насвистывая, он с независимым видом зашагал прочь, а Фейс смотрела ему вслед со смешанным чувством радости и горечи и думала, что в свои тринадцать лет он больше мужчина, чем многие взрослые. Она догадывалась, что его «бизнес» был не вполне законным, но не чувствовала себя вправе винить его за это. В такое время и в таком месте каждый делает то, что считает нужным, чтобы остаться в живых. Важно лишь, с какими людьми связывает его этот «бизнес» и в какой атмосфере он совершается, ведь, несмотря на внешнюю зрелость, Котти Старк еще мальчик, и его, как тонкий прутик, можно согнуть и придать ему любую форму. «Интересно, – подумала Фейс, – каким он станет, когда повзрослеет?»

Глава 7

Из дневника Питера Майерса

«День первый.

Поскольку я не имею представления о том, какое сегодня число, буду считать этот день первым днем моей новой жизни и в соответствии с этим датировать свои записи в дневнике.

Я жив. Эти слова я пишу с величайшим удивлением и восторгом.

Два дня назад надежда получить помощь от аборигенов покинула меня, я примирился с неизбежным и уже стал готовиться к смерти. Именно в этот момент один из сидевших на корточках старых туземцев поднялся и приблизился ко мне. Помню, что я улыбнулся ему и поднял вверх раскрытые ладони, давая понять, что у меня нет враждебных намерений.

Несмотря на мое полубессознательное состояние, его появление четко отпечаталось в моей памяти. Подойдя ко мне почти вплотную, он стал пристально смотреть мне в глаза, а я, будучи не в состоянии делать ничего другого, так же пристально смотрел на него. Никогда прежде я не видел так близко подобных ему людей. Под темными бровями светились пытливые, умные глаза, темное лицо, разрисованное белыми полосами, должно было напугать меня, но, как ни странно, я не почувствовал страха.

Он поднял мозолистую руку и что-то протянул мне – это оказался кусок вяленого мяса. Я несмело взял его и запихнул в рот. Он внимательно наблюдал, как я торопливо жевал и глотал, а затем подал мне чашу, сделанную из человеческого черепа, на дне которой было немного воды. Я с благодарностью выпил, несмотря на наводящий ужас сосуд.

После того как я вернул чашу, туземец дружелюбно улыбнулся, кивнул и пошел прочь. Хотя не было произнесено ни слова, я догадался, что он позволил мне пойти с ним, если я того хочу. Поднявшись, я неуверенным шагом последовал за ним туда, где его ждали соплеменники.

Итак, я спасен!

День тридцатый.

Как быстро и таинственно течет время! Но без мишуры цивилизации цена его невелика. Мои новые друзья кое-что знают о течении времени, но только в общих чертах. Для определения времени они используют тени деревьев и скал, и такая точность, по-видимому, их вполне устраивает. Здесь, в буше, дни плавно и незаметно складываются в недели, и меня это нисколько не заботит. Достаточно того, что я жив и нахожусь вдали от этой проклятой Сиднейской гавани.

Я узнал имя своего спасителя – Бининувуи. Он старейшина и вождь, насколько здесь вообще применимо это понятие. Племя его насчитывает тридцать пять мужчин, женщин и детей. Благодаря его покровительству меня приняли, но считают слегка глуповатым, неуклюжим и беспомощным. Я умею наносить на бумагу непонятные значки, которые кажутся им волшебными, но полный профан в том, что – во всяком случае, с их точки зрения – требуется знать человеку, чтобы выжить на этой земле. Я учусь, и они терпеливо наблюдают за моими стараниями.

Не знаю, как описать этих странных и необычных людей. Несмотря на всю их первобытность, они не так уж просты. В Сиднее я, как и остальные, считал туземцев диким народом с примитивной культурой, но теперь, живя среди них, понимаю, что все мы заблуждались. Их жизнь подчиняется системе правил, возможно, более стройной, чем наша. С детства их учат послушанию, а тех, кто осмеливается перечить, наказывают. Закон здесь один для всех, и все люди представляют одинаковую ценность.