Мечты о лучшей жизни - [3]

– Как звать красавца? – спросил Ребров.

– Барыга. Сын Баргузина и Ригонды. Слышали о таких?

Николай Сергеевич зачем-то утвердительно кивнул, а потом ответил честно:

– Нет.

И начал осматривать лошадь. Делал это не торопясь, боясь ошибиться в диагнозе. Подчелюстные лимфатические узлы животного были набухшими, слизистая носа воспалена, но гноя не было.

– Я очень лошадей люблю, – говорил в это время хозяин, – собираю даже картины, где они нарисованы. Записываю истории про них. Мне особенно одна нравится, как леди Годзилла…

– Годива, – поправил Ребров рассказчика.

Но тот продолжал. Как будто ничего не слышал:

– Как леди Годзилла села голой на лошадь и проехала по всему Лондону, чтобы муж налоги уменьшил.

Николай Сергеевич решил не уточнять название города.

Владелец жеребца разошелся еще больше.

– Во дает баба! Я через Лондон полтора часа на «Ягуаре» пер, а она голая на лошади, да в оба конца. Представляешь? – Мужчина неожиданно перешел на «ты».

Ветеринар не обратил на его вольность ровно никакого внимания, занимаясь своим делом. А увлеченный человек несся дальше, размахивая руками.

– Это леди за народ так беспокоилась. Вот какую подлянку мужику своему кинуть захотела. А если б я попросил свою: «Сядь на Барыгу голой и под окнами налоговой один кружок сделай, чтобы мне процентов десять скостили» – ведь не села бы. Та для чужих старалась, а нынешние для мужа родного не пошевелятся. – Рассказчик перевел дух, а потом спросил озабоченно: – Что с конем?

– Начальная стадия мыта. Хорошо, что сразу вызвали, поэтому проблем не будет.

– Укол надо делать?

Николай Сергеевич кивнул.

– Мытный антивирус введу. Вообще пенициллин тоже хорошо помогает. Вовремя меня вызвали: абсцессов вроде нет, так что вскрывать не придется. Только попросите того, кто за конем присматривает, обработать конюшню раствором хлорной извести и эмульсией креолина.

– Сегодня же все сделаем, – закивал хозяин. – У меня тут туркмен всем занимается, он в лошадях разбирается – у себя дома на конезаводе работал.

– Тогда справится и с инъекциями тоже.

– Пусть только попробует не справиться, – без улыбки произнес владелец жеребца. Задумался и вспомнил, о чем рассказывал: – Картину я там же, в Лондоне, приобрел, на которой эта леди Годзилла на лошади нарисована. Красивая баба! А конь так себе, хуже моего Барыги.

Он продолжал говорить, а Ребров подумал: «Надо же, послушать его – пустой человек, а ведь дом такой имеет, собственную лошадь, и «Мерседес» у него наверняка. Доходы большие, раз о налогах так печется».

За окнами начался снегопад. И не просто крупинки первого снега полетели, а крупные хлопья повалили с неба. Когда мужчины вышли во двор, их подошвы утопали в мягком, пушистом белом ковре.

– Зайдем ко мне, чаю попьем, – предложил хозяин.

Но Николай Сергеевич покачал головой: начало одиннадцатого, завтра с утра на работу, а до дома еще добраться надо.

– Все равно пошли, я рассчитаюсь с тобой.

Ребров стоял в огромной прихожей, на стенах которой висели оленьи головы с рогами и просто рога без голов. Вскоре появился владелец Барыги и протянул тонкую пачку долларов.

– Сто восемь – сюда и сто восемь – обратно. Итого двести шестнадцать. Вместе со стоимостью бензина – триста баксов. Достаточно?

Это было много. Даже очень много. Но спорить Ребров не стал, положил деньги в карман и начал прощаться. Хозяин протянул ему руку и сказал:

– Меня зовут Борис, а тебя, стало быть, Коля.

Николай Сергеевич кивнул. Ему не нравилось, что к нему обращаются так запросто, но не возражать же человеку, который платит столь щедро.

– Так вот, Коля. Завтра снова подъезжай, Барыгу посмотришь. И впредь давай-ка работай на меня, а то Эдик сопьется скоро. К тому же Барыга запах алкоголя на дух не переносит.

Ветеринар снова кивнул. Кто же от подобных предложений отказывается? И потом, Хохлов ему не друг, отношения между ними не испортятся, потому что и нет никаких отношений.

Внутри дома раздались шаги, и следом женский голос спросил:

– Ну, что там с Барыгой?

Борис обернулся. Повернул голову и Ребров. В холле появилась супруга хозяина. Увидев ее, Николай Сергеевич остолбенел – Мила! Все такая же красивая и молодая! Казалось, несколько прошедших лет если и изменили его бывшую жену, то лишь к лучшему, сделали еще краше. Темные волосы волнами лежали на плечах, а тонкое велюровое платье с разрезом, плотно облегая фигуру, подчеркивало красоту линий ее тела.

– Здравствуйте, – обронила Мила, вроде бы и не глядя на постороннего человека, стоявшего в прихожей. И, не делая паузы, обратилась к мужу: – Поднимайся скорее наверх: тебя ждет сюрприз.

Сказала так, словно и не было здесь никого, кроме нее и супруга. Мила обняла Бориса и прижалась щекой к его плечу.

– До завтра! – протянул руку ветеринару хозяин дома. Затем распахнул дверь и даже не вышел на крыльцо. А через пару минут нажал кнопку дистанционного управления, открывая ворота, может быть, уже из спальни.

– Узнала, узнала… – стучало у Николая Сергеевича в висках.

Ребров вел машину по заснеженному шоссе, а навстречу летели сотни белых стрел. Они бились о стекло и превращались в маленькие крупинки, которые тут же сдувал ветер. Первый снег в этом году. Ранний. Безумно ранний. Темные ели по обеим сторонам шоссе за какие-то полчаса обзавелись белыми опушками на рукавах своих ветвей, по обочинам тянулись небольшие сугробики, из которых торчали желтые прутики высохшей придорожной лебеды. Шоссе вело через лес, и фары, забитые снегом, освещали лишь небольшое пространство перед машиной.