Мечтатели - [9]

Когда отзвучали нескончаемые тосты и был разрезан свадебный торт, слуги убрали столы, а музыканты приготовились играть. Стоя перед грудой подарков в пестрых коробках, Саймон благодарил собравшихся за доброту и щедрость; Роза между тем стояла с нахмуренными бровями: где же дедушка, чего он ждет?

Не успела она придумать на это ответ, как заиграл оркестр. Первый вальс она танцевала, как того требовали приличия, с Саймоном, затем из его рук перешла к деду.

– Уж не думаешь ли ты, что я про тебя забыл? – поддразнил он ее.

– Конечно, нет, деда, – нежно ответила Роза, назвав его так, как называла маленькой девочкой.

– Вот оно, тут, у меня, – Иосафат Джефферсон похлопал себя по груди.

Роза скользнула вбок, мельком заметив толстый белый пакет, торчащий из-под дедушкиного сюртука.

– Привет, сестренка. Потанцуем?

Роза взглянула на своего десятилетнего брата Франклина: на его чисто отмытых щеках сверкал яркий румянец, пряди золотистых волос падали со лба, прикрывая озорные глаза.

– Как же не потанцевать с таким кавалером? – Роза протянула ему обе руки, чтобы он мог вести танец, и, смеясь, закружилась с братом по залу к восхищению всех присутствующих.

Она нежно смотрела на Франклина. Всегда, с самого раннего детства, Роза заботилась о брате. Она была для него защитницей и товарищем в играх, пыталась даже заметить ему мать. Становясь старше, Роза мечтала, как они с Франклином когда-нибудь будут работать вместе. Как старшая сестра, она, конечно, первой возьмет на себя работу в компании. Потом, когда Франклин вырастет, она научит его всему, что он должен знать о делах фирмы. Вместе они будут продолжать дело, которое завещал им дед, и судьбы их будут нераздельны.

Внезапно она очнулась от грез, со всего разбегу налетев на что-то вроде дубового ствола.

– Послушай, а ты… То есть я хотел спросить… Роза не могла удержаться от смеха. Монк Мак-Куин был угрюм и нескладен во всем: и в разговорах, и в общении с девушками.

– Ну давай, спрашивай! – взяла она инициативу на себя.

В свои шестнадцать лет Монк Мак-Куин уже вымахал на шесть футов с лишним. Это был по-медвежьи неуклюжий парень с буйной гривой темных волос и живыми, любопытными глазами.

Роза знала Монка всю жизнь. Ее дед читал «Кью», газету Элистера Мак-Куина, с религиозным благоговением считая ее наиболее надежным источником финансовой информации в Соединенных Штатах. Семейство Мак-Куин было состоятельным, но отнюдь не богатым. Деньги, которые они извлекали из собственных вложений, были ничем по сравнению с доходами, которые люди вроде Джефферсона или Толбота получали, выжав все до капли из той же самой идеи.

– Ты надолго в Европу? – спросил Монк, обнимая Розу, словно хрупкую фарфоровую статуэтку.

– Это ведь наш медовый месяц, дурачок! – ответила она насмешливо. – Мы будем путешествовать как можно дольше!

Монк старался сохранить невозмутимость, но Роза заметила его удрученный вид. Она придвинулась к нему ближе.

Ни для кого не было тайной, что Монк Мак-Куин был влюблен в нее уже много лет. Хотя Роза и была старше него на два года, разница в возрасте становилась незаметной благодаря высокому росту и серьезности Монка. Еще ребенком он торжественно признался ей в любви, когда они стояли на верхнем балконе Дьюнскрэга. Тогда, больше из любопытства, Роза позволила ему поцеловать себя в губы. Соприкосновение их оказалось забавным, но было в нем и что-то странно прекрасное.

Весь во власти своей детской влюбленности, Монк осыпал Розу подарками: конфетами, открытками, маленькими безделушками-амулетами, купленными на сэкономленные карманные деньги. Поначалу ей казалось, что таким способом он изливает свое чувство; подобная щедрость ей льстила, и даже странное имя Монка ей нравилось.

Она была тогда в том возрасте, когда девочки созревают быстрее, чем мальчики, и была тому ярким примером. Когда на лето Роза вернулась в Дьюнскрэг (ей только что исполнилось тринадцать), она обнаружила, что пыл Монка становится более тревожащим, чем забавным. Она начала его избегать, предпочитая проводить время в компании мальчиков постарше. А когда Роза полюбила Саймона Толбота, Монк превратился из друга в воспоминание, которое она постаралась со смущенной улыбкой отогнать прочь.

– Что собираешься делать, Монк? – спросила Роза, отсчитывая про себя такты, оставшиеся до конца танца.

– О, думаю, что поступлю учиться в Йельский университет, – отвечал он с сомнением в голосе.

– Очень мило!

– Ты, конечно, будешь жить в Нью-Йорке.

– Да, конечно. Монк просиял.

– Это просто здорово! Йель не так уж далеко от Нью-Йорка.

– Мы оба наверняка будем очень заняты, – сказала Роза, отказывая ему в последней его надежде. Когда музыка кончилась, она стала оглядывать бальный зал.

– Смотри, Монк, разве это не ужасно? – воскликнула она.

Роза кивнула в сторону девушек, жавшихся кучками по залу, одним глазом посматривая на танцующих, другим – на молодых людей в другой стороне зала, которые не могли набраться храбрости и пригласить их.

– Вон Поппи и Мелисса… О, да и Констанс здесь! Будь хорошим мальчиком, потанцуй с ними!

И не успел Монк возразить, как Роза уже подвела его к девицам, которые тут же покраснели.