Мечтать не вредно - [42]

— Пожалуйста, скажите мне, ведь это не Стелла убила Филиппа?

Он смотрел на них с невысказанной надеждой. О, пусть это будет не так!

— Не знаем, — честно ответил Пенс. — Вы так ее любите?

— У меня никогда не было своей дочери, — пожал плечами старик, печально улыбаясь. — Да, я ее очень люблю. И молю об одном. Чтобы мои предположения оказались далекими от истины!

— Насчет креста она вам наврала — никогда Филипп ей ничего подобного не дарил и дарить не собирался! — сказала Эльвира.

— Сейчас я все это понимаю, — вздохнул старик. — Но я ни в чем никогда не мог отказать моей Стелле. А этот ваш Филипп ее обманул. Обещал ей любовь…

— О, боже! Я знаю своего кузена — он мог с три короба наобещать, даже любовь. Только вот если бы с Сашкой что случилось по вашей милости, как бы вам было? Хорошо?

Он не ответил.

— Но Стелла… — прошептал он еле слышно, поднимая на них беззащитные глаза.

— Вруха она, Стелла эта, — безжалостно подытожила Эльвира. — Никакого креста ей Филипп не дарил. Она его просто-напросто украла. С кем поведешься, от того и наберешься!

* * *

Она сразу поняла по моему взгляду, что мне все известно. Беспомощно оглянувшись, отступила на шаг.

— Зачем? — спросила я ее.

Стелла смотрела широко распахнутыми глазами и была теперь похожа на брошенного ребенка.

— Я не хотела, — прошептала она одними губами. — Я не хотела убивать Алису Давыдовну. Она увидела крест, а он был мой, мой!

— А Филиппа?

Я сейчас задыхалась от жалости к этой девчонке, такой перепуганной и такой глупой!

— Он надо мной смеялся, — нахмурилась она. — Я была должна что-то сделать, чтобы остановить его!

— Господи, Стелла! — выдохнула я. — Что ты наделала! Ты понимаешь?

— Да, — беззвучно прошептала она. — Но я ничего не могла с этим поделать. Понимаешь, Алиса Давыдовна осталась бы жива. Просто она очень испугалась, когда я взмахнула рукой! А окно оказалось плохо закрыто… Папа сказал, что так к лучшему.

— Папа был рядом? — не поверила я своим ушам. — То есть твой папа все прекрасно знал, и про Филиппа тоже?

— Про Филиппа? Конечно, знал, — она отвернулась к окну. — Но, когда он взял в руки револьвер, я…

— Подожди, Стелла! Ты же говорила, что Филиппа убила ты!

— Конечно, я. Потому что этот крест должен был принадлежать мне. Я потом испугалась, а папа взял револьвер и выстрелил.

— Стелла, что случилось у Филиппа в кабинете? — сурово спросила я. — Как ты убила Филиппа?

— Я его ударила. Очень сильно. Потому что он смеялся надо мной. Он сказал, что я маленькая идиотка с непомерной гордыней. И что мне надо лечиться у психиатра.

— «Кто лебедицу вороном зовет», — пробормотала я. — И что было дальше?

— А потом папа сказал, что, если выстрелить, подумают на тебя. И выстрелил. И я убежала. Потому что мне было страшно. А крест кто-то взял. Но потом я поняла кто и украла его. Нельзя же допускать, чтобы у тебя отнимали все? Я пришла к ней в комнату и унесла его, а потом спрятала у своего единственного друга.

Черт возьми! Похоже, папа хотел Филипповой кончины очень сильно.

— Меня теперь арестуют? — тихо спросила она.

— Нет, — покачала я головой. — Арестуют, прости уж меня, твоего дорогого папу. Потому что ты своим ударом только привела Филиппа в замешательство. А вот твой папа…

— Что тут происходит? — раздался за моей спиной недовольный голос.

— Папа… — прошептала испуганная Стелла.

Я обернулась.

Лицо, Приближенное к Губернатору, стояло прямо передо мной и нехорошо улыбалось.

— Маленькая тварь, — как-то совсем не учтиво проговорил он. — Все вынюхиваешь…

— А вы все грабите и убиваете? — осведомилась я. Он меня ужасно разозлил. Неужели ему все мало? Уж на их-то политические бабки можно весь мир сто раз объехать! — Крест ведь вы продали Филиппу, а он, мерзавец такой, решил подарить его мне? А вы, кстати, знаете, что этот крест был украден из Зареченской церкви? А в довершение всего там был убит и церковный сторож!..

— Папа, неужели это правда? — вскрикнула Стелла.

— Молчи, рыжая сука! — взревел он.

— Ох, как вы ругаетесь! — поморщилась я. — Я всегда говорила, что у политиканов плохо с русским языком и очень хорошо с ненормативной лексикой! Милый вы мой, вы на зоне долго были? Ах, простите, я и забыла… Те, которые там были, не матерятся! Это только наши воришки от государства так ругаются!

Он шел на меня, отвратительно улыбаясь.

— Папа, — закричала Стелла. — Прекрати. Пожалуйста!

Он ее не слышал. Похоже, слишком был занят мыслью, как ему от меня избавиться.

— А вы откройте окно и выкиньте меня наружу.

— Стелла, открой окно, — приказал он.

— Так вот как это было, — рассмеялась я. — Стелла вас сдуру послушалась. Так?

— Стелла! — снова взревел он.

— Нет, папа, — тихо сказала она. — На этот раз нет.

Он вытаращился на нее.

— Открой окно, я сказал!

Я попыталась вывернуться, но он схватил меня в охапку, и его руки оказались на моей шее.

Если вы думаете, что мне не было страшно в тот момент, когда он сжал мое горло, то жестоко ошибаетесь. Очень страшно. Я захрипела.

И тут он меня отпустил. Да еще и начал сползать на пол.

Я с удивлением открыла глаза и увидела перед собой озабоченную собственной дерзостью Стеллу, которая так же остолбенело, как и я, пялилась на распростертое у наших ног грузное тело «вельможного папы».