Мечта Пандоры - [2]

Сержант блеснул зубами сквозь кирпичную пыль:

— Это ничего — пугают. А вот у них есть один с карабином, так бьет, подлец, как в тире.

— Откуда у них «гокисы»? — спросил я. — Или это ваши стараются?

— У них все, что хочешь, есть, — сержант вытер лицо, оставив на нем красные полосы. — Надо перебираться на ту сторону. Видите подворотню?

До подворотни было метров сорок.

— По одному и — быстро, — приказал сержант. Выскочил и, будто нырнул, почти падая, перебежал улицу. Запоздало ударила очередь, выбила искры из асфальта, зазвенело стекло. Я кинулся, не дожидаясь, пока очередь кончится. По мне не стреляли.

— Вот мы и на месте, — сказал сержант. Он закурил.

— Хороший автоматчик уложил бы вас запросто.

— Под хорошего автоматчика я бы и не полез.

Он открыл обшарпанную дверь на первом этаже. В квартире царил хаос. Мебель была перевернута, на полу сверкали сотни зеркальных осколков. Полированную стенку наискось прочерчивала пулевая дорожка. По бокам выбитого окна стояли капитан-десантник и совсем молоденький лейтенант. У обоих на шее висели пластинки противогазов. Очень сильно пахло чесноком.

— По приказу начальника охраны… — шагнув вперед, начал докладывать сержант.

Капитан резко повернул к нему белое, засыпанное известкой лицо и крикнул сорванным голосом:

— К стене!

Мы едва отскочили. Автоматная очередь прошла по полу, брызнули зеркальные фонтаны.

— Засекли все-таки, сволочи, — сказал капитан.

Лейтенант ежесекундно вытирал лицо ладонью:

— Надо менять позицию.

— Поздно, уже поздно, — проговорил капитан и опять навис над рацией:

— Хансон, слышишь меня? Хансон! Что там у вас?

— Заняли чердак, — донеслось в ответ. — Через минуту начинаем. Я сообщу.

— Балим! — закричал капитан. — Через минуту закроешь окна. Плотно закроешь, понял? Чтобы носа не могли высунуть!

— Не высунут, капитан, ничего не высунут, — неторопливый голос был с сильным южным акцентом.

— Видишь, где у них пулемет?

— Вижу.

— Вот. Чтоб больше ни я, ни ты его не видели.

— Понял, капитан. Все будет в ажуре, капитан!

Капитан повернулся к нам:

— Ну?

— Сержант доложил.

— Какой Август? Август на той стороне, — капитан с неприязнью посмотрел намой злополучный костюм, ужасно сморщил лицо. — Сейчас туда не пройти. И здесь вам делать нечего. Отправляйтесь во двор. Он не простреливается.

Я достал удостоверение. Капитан не успел даже взглянуть на него — рация, казалось, накалилась:

— Начинаем, капитан!

И он в ответ весь напрягся:

— Балим! Балим! Огонь!

Впереди бешено стучали десятка два автоматов. Капитан скомандовал:

— Пошли!

Мой сержант перекинул автомат в руку, лег, раскинув ноги, у соседнего окна.

Переулок хорошо просматривался — широкий, пустой. Стены его домов были исцарапаны пулями. У тротуара дымилась покореженная легковая машина. Ветер переворачивал зеленые бумажки, застилавшие асфальт. На углу, из высокого дома с зарешеченными окнами выдавалась узкая, в два этажа полукруглая башенка, пронизанная солнцем.

Стреляли по ней.

На крыше дома появился человек — во весь рост. Замахал руками. Слева выскочил взвод десантников и побежал мимо догорающей машины.

— Быстрей, быстрей! — застонал капитан в рацию.

И вдруг откуда-то сверху, перекрывая автоматную суету, отчетливо застучал «гокис». Пули его с визгом рикошетировали от мостовой. Обрушился пласт штукатурки. Поднялась белая пыль. Двое бегущих сразу упали, остальные, помешкав секунду, нырнули в ближайший подъезд. Один десантник то ли растерялся, то ли еще почему, но на какой-то миг застыл на середине переулка. Когда он опомнился, момент был упущен. «Гокис» отсек его от подъезда. Десантник рванулся в другую сторону. Вжался там в глухую стену спиной, глядя, как быстро-быстро по асфальту приближаются к нему выщербленные лунки.

Сержант у окна выругался, автомат в его руках заколотился нескончаемой очередью. Я заметил, что сжимаю пистолет — когда только успел его вытащить? — и сунул его обратно подмышку.

— Балим, я тебя расстреляю, — страшным голосом прорычал капитан.

— Они перешли на третий этаж! — закричал Балим.

Десантник у стены, наконец, решился — прыгнул вперед, надеясь перескочить через смертельные лунки. Очередь поймала его в воздухе. Он переломился надвое.

— Балим, что же ты, Балим, — горловым шепотом сказал капитан.

И вдруг все стихло. Только сержант бил и бил вверх по башенке. Я потряс его за плечо, он очумело оглянулся, бросил автомат, высморкался на пол.

— Капитан! Хансон передал — они уже в квартире!

— Ага! — капитан, соскальзывая, выбрался через окно, зашагал к дому с башенкой. Лейтенант молодцевато выпрыгнул за ним. У меня оборвалось сердце, но выстрелов не было. Я тоже вылез. Отовсюду появившиеся десантники смотрели на башенку. Ждали. Негромко переговаривались. Некоторые поднимали зеленые бумажки — купюры по сто крон каждая. Высокий, черный человек что-то темпераментно объяснял капитану, помогая себе руками. Капитан его не слушал.

Все расступились. Пронесли двоих на носилках, все в бинтах. Один непрерывно стонал и плакал.

Подошел Август. Я не сразу узнал его застывшее лицо.

— Одного все-таки взяли, — сказал он.

— Ведут, ведут, — пронеслось среди десантников. Они подались вперед.