Мечта каждого мужчины - [46]

— Что ж, должна сказать, что мне очень польстило сравнение с Золушкой. Но то, что ты, не моргнув глазом, уверенно записал себя в принцы… это, конечно, круто!

— Как? Ты хочешь сказать, что я не гожусь в принцы? — деланно изумился Филипп. — Да кому же еще претендовать на эту роль, как не мне?! Кто здесь самый красивый, самый умный, самый обворожительный, и вообще средоточие всех мыслимых и немыслимых достоинств? Разве не я?

— Не знаю, как насчет всего остального, но вот скромность явно не входит в число ваших достоинств, любезный мистер Ланже, — поддела его Виола.

— И в число ваших тоже, сударыня, — парировал он. — Если бы вы были скромны, вы бы не явились на вечеринку в платье с таким неприлично глубоким декольте.

— Как? — Виола бросила на Филиппа недоуменный взгляд. — Но ведь ты же сам выбрал для меня это платье! А теперь… Ах, да ты смеешься надо мной, негодник!

— Конечно, смеюсь. А ты уже восприняла всерьез? Так тебе и надо. Не будешь оспаривать мою принадлежность к принцам. — Филипп рассмеялся и ласково чмокнул ее в щеку. — Пойдем в сад. Выберем уединенное местечко и напьемся, пока ко мне не привязался кто-нибудь из деловых партнеров.

Виола кивнула, и они стали пробираться через толпу гостей к дверям. Когда они вышли на террасу, Виолу вдруг ослепила вспышка фотоаппарата, затем еще одна и еще. Мимо них проскочил какой-то человек и метнулся в сторону ближайших кустов.

— Кто это, Филипп, зачем он нас снимал? — встревожилась Виола.

— Я не уверен, но, по-моему, это Джон Маннинг, один из местных папарраци, — спокойно пояснил Филипп, которого ничуть не обеспокоило происшедшее. — Не волнуйся, Виола, он не враль, хотя и довольно нахальный малый.

— Но зачем он нас фотографировал?

— Вероятно, для того чтобы поместить снимок в своей газете и известить любителей светской хроники о нашей помолвке. — Филипп погладил плечо Виолы и с нежно-лукавой улыбкой прибавил: — Привыкай, дорогая, это часть твоей будущей жизни. Не очень, конечно, приятно, когда кто-то лезет в твою личную жизнь, но бороться с этим явлением бесполезно. К тому же с прессой лучше дружить, а не враждовать, иной раз она может на что-то пригодиться.

— Да уж, — хмыкнула Виола.

Оставшаяся часть вечера прошла для Виолы без неприятных эмоций. Большую часть времени они с Филиппом находились вдвоем. Время от времени к ним подходил кто-то из знакомых или деловых партнеров Филиппа, и он уделял им минут десять-пятнадцать. Правда, Виола вопреки своим опасениям вовсе не скучала в эти минуты. Мужские разговоры казались ей довольно занимательными, а поведение Филиппа иной раз ее порядком забавляло. Особенно когда он изображал хладнокровного, расчетливого и немного циничного дельца. Вернее, Филипп ничего не изображал, он держался так, как обычно держался в подобных ситуациях, но Виола-то знала, что на самом деле он не такой. Поэтому ей было весело, и порой она с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Тем более Филипп заранее предупредил ее, чтобы она не вздумала потешаться над ним и не портила ему имидж человека, с которым шутки плохи.

Несколько раз к ним подходили и женщины. Вполне нормальные, доброжелательные особы, совсем не такие, как те злобные девицы в гостиной. Филипп знакомил с ними Виолу, и она, к своему немалому удивлению, быстро находила с этими женщинами общий язык.

— Оказывается, здесь есть и нормальные женщины, — облегченно заметила она, когда одна из таких приятных особ отошла от них. — А те злобные фурии, что шушукались за моей спиной в гостиной? Куда они подевались? Я думала, что они будут весь вечер досаждать мне и пытаться испортить настроение.

— Ха! Попробовали бы они досаждать тебе! Нет, радость моя, ты зря опасаешься чего-то подобного. Они будут шушукаться за твоей спиной, обсуждать тебя, выискивать недостатки, но никогда не посмеют подойти к тебе и сказать какую-нибудь гадость.

— Почему же?

— Потому что, — с жесткой усмешкой ответил Филипп, — здесь все знают, что я не прощаю подобных вещей. За оскорбительные выходки девиц ответят их братья и отцы. Я предприму все усилия, чтобы подорвать их бизнес или, если получится, даже довести до разорения. Я — честный деловой партнер, моя репутация в этом плане безукоризненна. Однако я очень злобный и мстительный тип, который не прощает оскорблений. И об этом здесь все знают.

— Да-а? — протянула Виола, бросив на него недоверчивый взгляд и немного поежившись. — И что же, ты уже многих… успел разорить?

— Вообще-то еще никого, — рассмеялся Филипп. — Но репутация у меня именно такая. Как говорится, не важно быть, а уметь прослыть. Смотри же, радость моя, — он шутливо погрозил Виоле пальцем, — не подорви мою замечательную репутацию. А то сболтнешь кому-нибудь из моих деловых партнеров, что на самом деле я очень отходчивый, добрый и незлопамятный. И все многолетние труды моего имиджмейкера пойдут прахом!

— Все с тобой ясно, Филипп Ланже.

Виола чувствовала себя польщенной. Филипп ничего не скрывал от нее, он рассказывал ей даже такие вещи, которые рискованно сообщать людям, не являющимся членами семьи или близкими друзьями. Не говорит ли это о том, что ее, Виолу, он считает самым близким себе человеком, что он безгранично доверяет ей? Безусловно! И от сознания этого факта на душе у Виолы было так радостно, что ей хотелось расцеловать весь мир, включая тех злобных девиц в гостиной. И, правда, за что на них сердиться? Им можно только посочувствовать: ведь им не достался такой замечательный мужчина, как Филипп Ланже. Он достался ей, Виоле, причем без всяких усилий с ее стороны. И за это ей даже было немного совестно. Виоле казалось, что она ничем не заслужила такой щедрый подарок судьбы. Но так уж устроена земная жизнь, что и плохое, и хорошее достается людям не по заслугам, а по тому принципу, который в математике называется случайным совпадением чисел.