Мечом раздвину рубежи - [28]

– Кажется, да. Ты сказал давно известную истину: то, за что не довелось платить, всегда ничто по сравнению с тем, за что дорого заплачено. Так и мы с тобой: я получил волю с появлением на свет, ты заплатил за нее высокую цену, и она для тебя превыше всего в мире. Возможно, ты и прав. Но тогда объясни мне разницу между казаками и обычными разбойниками, ведь те и другие ради вольной жизни отказываются от дома и семьи, преступают человеческие и небесные законы.

– Разницу? Она проста. Разбойник грабит ради своего обогащения, мечтая стать завтра таким, как тот, кого он сегодня ободрал как липку. Я знаю многих, кто дождался сего вожделенного часа и превратился сам в купца, ростовщика, богатого скотовода. А мы, казаки, отбираем чужое, дабы есть и пить, одеваться и обуваться, лечить своих раненых и обеспечивать жизнь калечных. Разбойники делят добычу на доли и готовы перегрызть друг другу глотки, а мы, казаки, имеем общую казну. Для разбойника главное – добыча, и он, награбив, вновь возвращается в мир сильных и слабых, богатых и бедных, господ и рабов. Для нас, казаков, главное – воля, и мы остаемся вольными братьями-казаками до конца дней своих, каким богатством ни владели бы. Мне удалось показать разницу между нами?

– Удалось. Казак, ты недавно признался, что хотел задать мне два вопроса, и получил за этим столом на них ответы. Я тоже желал бы услышать ответ на один вопрос. Готов услышать его?

– Говори.

– Ты только что назвал себя бывшим сыном полонянки-наложницы. А купец Исаак, весьма неглупый и наблюдательный человек, отметил твое умение здраво рассуждать и правильно говорить, что никак не присуще землепашцу или пастуху… от себя добавлю, что и бывшему сыну рабыни. Как совместить твои и его слова?

– Как? Попробуй сделать это сам. Да, я родился от полоненной славянки, ставшей наложницей хазарского бек-хана. Мать была красавицей и стала хозяину желанней его законных жен. Свою любовь он перенес и на меня, их сына, и, согласно желанию бек-хана, я воспитывался вместе с его законными детьми. Но я всегда помнил, что моя мать – полонянка-наложница, а я, наполовину русич, раб моего отца и не имею родины. Возмужав, я стал воином в дружине бек-хана, получил под начало вначале десять воинов, затем полусотню. Однако Хазария так и не стала моей родиной, а хазары – моим народом. Когда представилась возможность, я попытался ускакать на Русь. Меня преследовали, ранили стрелой, и, если бы не казаки, подобравшие и выходившие меня, мы сейчас не сидели бы с тобой за этим столом. С тех пор я навсегда остался с казаками, стал одним из них, а вот уже третий год подряд они выбирают меня атаманом. Как видишь, старый иудей и я не противоречим один другому.

– Казак, когда и где я увижу человека, который будет сопровождать нас в походе на Хвалынское море?

– Он примкнет к твоим воинам после ужина. Выведя вас из долины Злых духов, он останется в караване и позже будет неразлучен с тобой везде. А сейчас, сотник, выпьем по последнему кубку, и отправляйся будить своих спутников. Однако прежде возьми вот это.

Атаман сунул руку за пазуху, достал и протянул Микуле небольшую, овальной формы пластинку желтого цвета. Присмотревшись, Микула увидел на ней рисунок волка с оскаленной пастью и непонятную надпись над его спиной.

– Человека, имеющего пластинку с таким рисунком, не тронет ни один из моих людей,– объяснил атаман.– Пластинки бывают трех видов, и каждая имеет свою власть. С медной ты можешь чувствовать себя в безопасности в долине Злых духов и ее окрестностях, с серебряной тебя проведут на Зеленый остров, а с золотой, как у тебя… С ней ты становишься почти равным по власти мне, атаману, и любой мой человек, будь он заслуженным казаком или начинающим разбойником, обязан беспрекословно повиноваться тебе. Конечно, если твои приказы не будут направлены против нашего братства.

– Благодарю за подарок, атаман,– сказал Микула, пряча пластинку.– Возможно, жизнь заставит меня воспользоваться этим знаком твоего доверия. Но как могу встретить твоих людей, нуждайся я в их помощи либо разговоре с тобой?

– Тебе нужно попасть в долину Злых духов к одному из мест, откуда начинаются пути к Зеленому острову. Одно место ты уже знаешь – это начало оврага, в который мы спустились после моего спасения. Второе ты увидишь сегодня вечером – оно между долиной и Итиль-рекой. Эти места круглые сутки находятся под присмотром моих дозорных, которые при необходимости могут и защитить тебя, и проводить ко мне. Но помни – встреча с дозорными состоится, если ты будешь один или вдвоем, если вас будет больше – долина встретит вас как чужих. Этот закон распространяется на всех обитателей Зеленого острова и гостей, кроме меня, атамана.

– Я запомню это правило.

– Тогда допиваем вино, и ступай будить своих воинов. Казак, твой проводник из долины и будущий соратник в походе, найдет тебя в вашем шатре.

Осушив кубок и тепло простившись с атаманом, Микула поспешил к дружинникам. Он возился у лошади, заканчивая подготовку к предстоящей дороге, когда сбоку прозвучал голос:

– Будь здрав, сотник. Я готов.

Повернувшись, Микула увидел незнакомого воина, державшего в поводу серого жеребца с притороченными к седлу походными сумами. Воин был в полном облачении русского дружинника, и только лицо, скуластое, с длинными вислыми усами и иссиня-черными волосами, могло вызвать сомнение, что он чистокровный славянин. Но разве мало было среди воинов-русичей тех, в чьих жилах текла кровь дедов и отцов – степняков?