Меченый - [30]

– Ты сделал снимок? Мне бы не хотелось, чтобы это была она, если понимаешь, о чем я. Я тебе говорил про усы? Густые усы? Мне не нравятся усатые женщины. По правде говоря, мне не нравятся усы и у мужчин, но когда я вижу их у женщин, у меня мурашки бегут по коже.

– Слушай, приятель, если она та, чье имя накарябано у тебя на груди, тебе она понравится, об этом не беспокойся. Но у меня есть снимки и других женщин. Хочешь их посмотреть?

– Конечно.

– Вот и ладненько, – сказал он. – Притормози здесь.

Я прижал машину к обочине, за припаркованным фургоном и поставил на нейтралку, не выключая двигатель. Скинк включил верхний свет и вынул конверт из кармана пиджака.

– В телефонных книгах Филадельфии, южного Джерси и Делавэра нет Шанталь Эдер, – сказал он, – но я нашел несколько Ш. Эдер. Обычно инициал вместо имени ставит женщина, которая опасается нападения хищника. Скрывает свой пол, понимаешь? Одну такую я нашел в Абсиконе, другую – в Хорсхэме. Взгляни.

Он передал мне первую фотографию. Цветной снимок, немного зернистый, сделанный издалека. Фотография была не самая четкая, но я сразу понял, что женщина на ней не та, кого я искал. Она была старше, гораздо старше, ее стальные волосы по цвету соответствовали ходунку для инвалидов.

– Это шутка? – спросил я.

– Приятель, я же не знаю, кого ты ищешь.

– Кто следующий?

На второй фотографии была изображена более молодая женщина на восьмом или девятом месяце беременности, держащая ребенка на толстых коленях. У нее было приятное лицо, несмотря на очевидные признаки материнства, и я, прищурившись, поискал знакомые черты.

– Не знаю, – сказал я. – Не думаю, что видел ее раньше.

– Я тоже так не думаю, поскольку ее зовут Кэтрин.

– Тогда какой смысл показывать фотографию?

– Просто хотел, чтобы ты знал. Шанталь Эдер не так уж много. Поэтому не фыркай на ту, с которой мы сегодня встретимся. – Он погасил верхний свет. – Едем дальше.

Я включил скорость, объехал фургон и опять направил машину на восток.

– Что ты имел в виду, когда говорил, что все идет не так, как я ожидаю?

– Ну, ее имя не совсем такое, какое написано у тебя на груди.

– Тогда с какой стати ее проверять?

– Потому что имя достаточно похожее.

– Достаточно похожее на что?

– Это ты скажешь мне, когда ее увидишь. Поверни здесь.

Я повернул.

– Что, если я ее не узнаю?

– Тогда, может быть, она узнает тебя. Ладно, поверни направо и поезжай под мост.

– Что там? – спросил я, кивая в сторону яркой неоновой вывески.

– То, куда мы едем, приятель. Заезжай на стоянку.

Около одноэтажного здания, разместившегося под мостом автострады, стояли пикапы и дорогостоящие седаны. Здание было выкрашено в черный цвет, ярко-красный неон на вывеске мигал, показывая то название заведения, то женскую фигуру – такую часто замечаешь на брызговиках большегрузных фур. Я припарковал машину в середине стоянки и почувствовал, что ожидания не оправдываются, а сердце начинает ныть. Но мне не следовало этому удивляться. Каждый раз, когда мужчины направляются в безграничную американскую ночь в поисках настоящей любви, они, как правило, оказываются в стриптиз-баре.

– Клуб «Лола»? – спросил я, и в моем голосе прозвучала пораженческая нотка.

– Он самый.

– Это не то место, где какой-то парень повстречал стриптизершу, ради которой убил жену?

– Оно самое.

– И наверное, Шанталь Эдер одна из танцовщиц?

– А вот это мы сейчас узнаем.

– Зачем? – спросил я. – Из всего, что я себе представлял, этот вариант наихудший. Только законченный неудачник мог напиться, оказаться в стриптиз-баре, влюбиться в стриптизершу и поклясться в неувядаемой любви с помощью татуировки.

– Сегодня мы это выясним, так ведь?

– Выбрось из головы. Мне уже ясно, чем обернется эта история.

– Не хочешь узнать наверняка?

– Я уже достаточно узнал, чтобы понять: вся эта история – страшная ошибка.

– Если ты сейчас сдашься, приятель, то каждый раз, взглядывая в зеркало, будешь нехорошо думать, – сказал Скинк. – Не об этой птичке, а о себе. Вылезай. Давай разберемся, что к чему.

– Ты просто хочешь развлечься сегодня вечером.

– В какой-то степени – да. К тому же бабки твои, что делает развлечение приятней.

Я услышал музыку еще до того, как мы подошли ко входу. Обычно я держусь подальше от заведений, где вышибала одет во все черное и вдобавок завязывает волосы в конский хвост. Благодаря этому я никогда не попадаю в те места, где меня наверняка не полюбят. Клуб «Лола» оказался исключением.

– Ты меня когда-нибудь видел? – спросил я у вышибалы, платя за себя и за Фила.

Даже не взглянув, он ответил:

– У меня плохая память на лица.

– Но я заходил всего несколько дней назад.

Он поднял голову, понюхал воздух, как доберман.

– Если я не выбрасывал тебя на улицу, то не знаю, был ли ты здесь. Это мой принцип. Помогает не появляться в зале суда, если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Да, понимаю, – сказал я. – Но я здесь был?

– Я уже сказал. И то же самое скажу твоей жене.

– Ладно, – сказал я, принимая сдачу, – это радует.

И мы вошли в увеселительное заведение.

Глава 18

Клуб «Лола» представлял собой просторный, освещенный прожекторами зал с темными стенами, со множеством столиков, окруженных плюшевыми креслами и длинным баром в глубине. В центре стояла большая сцена, на которой вниз головой висела женщина в трусиках «танга», с крошечными накладками на сосках, в туфлях на высоких каблуках. Ее ноги были обвиты вокруг блестящего шеста, руки скрещены на груди. Под оглушительную музыка танцовщица лизала себя длинным узким языком. Прекрасное семейное развлечение.