Мечебоец - [3]

– Хозяин, – словно ничего не происходило, позвал Слав, – ты обещал мне в дорогу хлеба и мяса.

Скил вздрогнул, словно его ударили плетью, незнакомцы захохотали.

– Проваливай, юнец, ты здесь ничего не получишь. Это ничтожество и его сынок были очень непочтительны с нами и за это умрут.

– А ты седлай свою старую клячу, ведь это твой седой конь у коновязи, и проваливай, пока мы добрые, – сказал второй, стоящий за спиной Скила и держащий меч возле шеи трактирщика.

– Так не пойдет, – заявил Слав, развязывая завязки плаща, и, аккуратно свернув его, положил на ближайшую лавку.

– Ты что же, хочешь померяться с нами на мечах? – спросил второй, не проявляя даже малейшего признака беспокойства. Он так и остался стоять со скрещенными на груди руками, только взгляд с насмешливого стал настороженным, едва он заметил, как рука Слава легла на рукоять черного меча.

– Парень, не дури. Бери все, что тебе надо, и уезжай. Трактирщик был груб и должен ответить за свои слова, тебя это не касается.

– Касается, – отрезал Слав, обнажая черный клинок. – Мне дали кров и пищу, и я не могу просто так уйти.

– Ну хорошо, щенок, ты сам напросился, – сказал тот, у которого был в руках меч. – Хитрец, – обратился он ко второму, – присмотри за грубым воякой, а я сосунка проучу.

Крутанув в руке свое оружие, он шагнул навстречу странному седому юнцу. В себе он не сомневался, он был самым лучшим мечником в шайке Демида и одним из немногих ушедших от облавы дружинников. Прорываясь с той роковой поляны, он убил троих воинов князя. Что ему этот щенок, возомнивший себя воином? Вот только оружие у него, пожалуй, намного лучше. Но против такого бойца, как он, это ничего не решает. Надо показать, кто здесь хозяин, и зарубить выскочку одним быстрым ударом. И тогда меч парня станет его.

– Горюн, будь осторожен, – догнал его в спину голос Хитреца.

Но меч уже начал движение к шее строптивого юнца. Удар сталь о сталь раздался неожиданно быстро, его клинок словно срезанный бритвой просвистел мимо парня и вонзился в дубовый стол. Горюн застыл, глядя на оставшуюся в руках рукоять с пятью сантиметрами лезвия. Это последнее, что он успел разглядеть прежде, чем черный меч паренька отделил горячую голову от тела. Продолжая смотреть не верящими глазами, она проскакала по полу и застыла, глядя на трактирщика и Хитреца.

– Ну что, Хитрец, – вытерев меч об одежду Горюна, заметил Слав, – твой дружок мертв. Может, хочешь уйти? Пока я готов тебя отпустить, но не думай очень долго.

Хитрец, бывший таким спокойным, зарычал и, выхватив из ножен здоровенный охотничий нож, кинулся на Слава. Он просто не соображал, что делает. Убийство брата, а Горюн был его родственником, затуманило разум: разорвать, втоптать в пол, загрызть, зарубить – вот чего он хотел в настоящий момент. Он даже не видел своего врага, просто шел вперед, размахивая своим тесаком. Лезвие меча вошло ему в живот и вышло из спины, но он, не чувствуя боли, продолжал идти. Слав же, увернувшись от очередного слабого взмаха ножа, не выпуская из рук меча, отпрыгнул влево. Лезвие пошло вслед за хозяином, разрезая бок противника, печень и разрубая позвоночник. Хитрец упал на пол, почти перерубленный пополам, но продолжал упорно куда-то ползти, наверно, к Ящеру – там его явно заждались. Последний раз его пальцы царапнули пол, ноги дернулись, и бандит застыл. Вытерев меч, Слав шагнул к Скилу и протянул руку.

– Вставай, твоему сыну нужна помощь.

Трактирщик осмотрел единственным глазом трупы бандитов и залитый кровью грязный пол, и ухватившись за руку Слава, резким движением поднялся на ноги.

Из кухни выглянула испуганная кухарка. Окинув взглядом поле битвы, она всплеснула руками и выскочила на улицу, взывая о помощи. Слав в это время собирал ратный плен (воинская добыча), к нему уже перекочевали два далеко не пустых кошеля, несколько перстней, золотая цепочка и охотничий нож Хитреца вместе с посеребренным поясом. Трактирщик занимался сыном, грубого мальчишку просто стукнули плашмя мечем по голове, и он пребывал в беспамятстве. Впрочем, ничего серьезного. Скил на время оставил сына в покое и ушел на кухню. Оттуда раздавался грохот и звон разбившийся посуды. Минут через пять он вернулся с увесистым мешком, в котором было намного больше обещанного накануне.

– Держи, – протягивая мешок сказал он. – И спасибо, что вмешался, эти убивцы никого не щадили бы, я кое-что слышал о шайке Демида, ты совершил хорошее дело.

– Спасибо, – слегка поклонившись и принимая мешок с провизией, ответил Слав. – Ты дал мне приют и пищу и почти ничего не взял за это. Пожалуй, только так я смог бы тебя отблагодарить. Возьми на память обо мне, – и он протянул Скилу посеребренный пояс с охотничьим ножом, снятый с Хитреца. – Одну лошадь я заберу, вторую продай или оставь себе. И позаботься о Булане, он старый боевой конь и, пожалуй, заслужил спокойную смерть.

В это время двери распахнулись, и в трактир ворвалась толпа разгневанных селян ведомых кухаркой.

– Вот он, – указывая на Слава, заголосила баба. – Я, значит, выхожу с кухни, а он с окровавленным мечом стоит, и трупы валяются. Это он их ради денег порешил. Вчера приехал, в кошеле пусто, а теперь на поясе сразу три болтаются.