Меч войны - [11]

Спустя около часа Ясмин-бегума увидела, как чужеземец поднялся с песка и, повернувшись спиной к солнцу, двинулся вдоль берега, очевидно погруженный в мысли. Затем он ушёл в сторону от моря, как будто решился на что-то.

Из-за своей ширмы жена второго сына набоба Аркота разглядывала этого человека с глубоким интересом. «Насколько же мир больше, чем я представляла, — подумала она. — У иноземцев не только иная кожа, они и мыслят по-иному. Я думала, он набросится на Мухаммеда за убийство садху. Хорошо, что он не сделал этого, ибо тогда мой муж обязательно приказал бы умертвить всех свидетелей».

Народ Аравинта трудился в полях. Они работали, похожие на чёрные скелеты, на земле, отвоёванной у джунглей и орошённой пресной водой из реки Палар. Пока англичанин шёл к хижине вождя, полдюжины женщин провожали его взглядом, поворачивая головы и беззастенчиво разглядывая его.

Аравинт, местный глава и начальник, вышел из хижины, приняв привычное почтительное выражение лица. Он сложил вместе ладони.

   — Варука.

   — Варука, — ответил англичанин.

Ясмин знала, что он не понимает языка тамилов. Но приветствия универсальны. Как и многое другое. В путешествии на остров Ланка она открыла для себя многое об англичанах, и в особенности об этом человеке. В молодости калькуттские учителя обучили его языку бенгали, а также началам индо-персидского языка, на котором изъясняются Моголы. Они не говорили друг с другом, но Ясмин чувствовала, что он принадлежит к тонким, чувствительным натурам. «Он рождён с поэзией в душе, — думала она, — чуждым жестокости и сребролюбию своего отца. И в то же время как он вспыхивает, когда затрагивается его честь!»

Она видела, как он склонил голову, приветствуя главу селения, и сложил ладони в знак уважения к тому, кто спас их жизни. Затем он прошёл к своей одежде, которую выстирали, высушили и аккуратно сложили на земле возле его постели. Пистолеты отца были возвращены ему, и он взвесил их на своей ладони, внимательно глядя на хижину, в которой лежал Мухаммед. Ясмин задумчиво провела языком по губам. «У него нет пороха, поэтому его пистолеты бесполезны. Надо найти какой-то способ поговорить с ним, чтобы предостеречь от стычек с Мухаммедом, иначе он непременно погибнет».

Был уже почти полдень, и Ясмин томилась от жары. Она ощутила дрожь земли и сразу поняла, что это. Лошади. Топот становился всё слышнее, и она пыталась разглядеть дорогу, закрываемую рощицей банановых деревьев. Затем пятьдесят всадников с грохотом ворвались в селение.

Лошади под ними были взмыленными и истощёнными. Наездников сопровождали четыре неосёдланные лошади, и пятая несла на себе сына Аравинта, который был послан в Аркот за сопровождением для Мухаммеда Али. Он лежал поперёк седла; с его тела была содрана кожа, оно было покрыто запёкшейся кровью.

Все люди Аравинта, мужчины, женщины и дети, заслышав топот копыт, оставили работу и распростёрлись на земле. Никто, кроме англичанина, не смел пошевелиться или взглянуть на окровавленное тело.

   — Эй, ты! Подойди сюда!

Передним верховым был Абдул Масджид, одноглазый, с синевато-багровым шрамом, рассекающим пустую глазницу и щёку. Он был в кольчуге, вооружённый круглым щитом, талваром и пикой. Длинноствольный мушкет-джезал висел в чехле у седла. Это был афганец, один из личных телохранителей набоба, крупный, мускулистый и беспощадный человек. Когда никто не откликнулся на его команду, он соскочил с лошади и подошёл к склонившемуся в страхе главе селения. Он снял свой заострённый стальной шлем, открыв копну чёрных волос, слегка седеющих, как и его борода. Он сложил внутрь шлема прикреплённый к нему кольчужный ворот и грозно огляделся вокруг.

   — Эй, вы! Что это за деревня? Кто главный? — крикнул он, толкнув дрожащего селянина сапогом со шпорой. — Невежественные крестьяне. Ни одного правоверного. Что пользы от них? — Он возвысил голос. — Я спрашиваю: что это за место и кто здесь главный? Переводчик, иди сюда. Узнай, где мы находимся и далеко ли до Мавалипурама.

Другой всадник, в сверкающих как рыбья чешуя доспехах, спешился и подошёл к афганцу. Он был более тёмен лицом, и его глаза были красны от изнурения. Когда он подошёл к своему лидеру, он уловил движение в дверях одной из хижин и резко остановился.

Ясмин наблюдала, как этот высокий неулыбчивый англичанин, одетый теперь в свой парчовый камзол с пистолетами на поясе, выступил из тени деревьев. Он подошёл, самоуверенный и дерзкий, без почтительного поклона, с видом превосходства. Он готов был сказать что-то, когда в дверях появилась фигура Мухаммеда в розовом тюрбане.

Оба всадника склонились на одно колено перед ним, одноглазый лидер — более медленно и с достоинством.

   — Слава Аллаху, что я нашёл вас, ваше высочество, — холодно сказал он.

Столь же формальным был и ответ князя:

   — Слава Аллаху, что это ты нашёл меня, Абдул Масджид.

Ясмин видела, что облегчение Мухаммеда Али было не столь искренним. «Нет, — думала она, видя, как её муж приглашает склонившихся подняться, — он предпочёл бы, чтобы любой другой нашёл нас. Абдул Масджид — человек моего свёкра, наёмник и, видит Аллах, самый ужасный сукин сын во всей Карнатике».