Меч сквозь столетия. Искусство владения оружием - [39]
— Да, сэр, я сделаю это, — охотно согласился тот, — ведь я же истинный рыцарь!
На этом и разошлись, и сэр Джеймс отправился домой вместе с хозяйкой, сокрушаясь по дороге, что противник ему достался самый крепкий во всей Англии.
Вот и ужин готов. Пришли сэр Томас Мур и еще несколько джентльменов, специально приглашенные доктором Скелтоном для того, чтобы посмеяться над рыцарем. Увидев приглашенных, сэр Джеймс попытался сделать хорошую мину и заранее рассказал сэру Томасу Муру обо всем, что произошло, — как он узнал об обиде, нанесенной хозяйке, как сражался с отчаянным придворным джентльменом, как потерпел поражение и как обещал прислуживать ему сегодня за столом. Сэр Томас Мур ответил на это, что нет ничего постыдного в том, чтобы потерпеть поражение от истинного английского джентльмена, ведь англичане отбросили в свое время и самого Цезаря!
В тот самый момент, когда господа обсуждали достоинства англичан, в зал вошла Мег в мужской одежде. Как только она показалась в дверях, сэр Джеймс указал на нее Томасу Муру:
— Вот тот английский дворянин, о чьей доблести я говорил и чье превосходство я целиком и полностью признаю.
>Круглый щит-баклер
— Да, сэр, — добавила к этому Мег, снимая шляпу, так что волосы упали ей на плечи, — это именно тот, кто сегодня нанес ему рану, — Длинная Мег из Вестминстера, добро пожаловать!
Все собравшиеся расхохотались, а сэр Джеймс был просто изумлен, как это женщина смогла так задавить его в бою. Однако ему пришлось сначала посмеяться вместе с остальными, а затем весь ужин прислуживать девушке, которой госпожа позволила сегодня быть хозяйкой вечера, так что под общий смех сэр Джеймс изображал из себя примерного пажа, а Мег — ее величество. Так сэр Джеймс подвергся бесчестью из-за безответной любви, а Мег стали считать достойной женщиной».
Глава 15
О парных, или «близнецовых», рапирах
Носить с собой две шпаги одновременно было для дворянина XVI века так же странно, как и цеплять два кинжала на пояс или опираться на два посоха при ходьбе. Но все же на протяжении более сотни лет это причудливое парное оружие защитно-наступательного характера считалось «рыцарским», следовательно, отказываться от дуэли на нем было нельзя, если таков был выбор того, кто имел на это право. Итак, этот набор представлял собой пару прямых обоюдоострых шпаг средней, примерно равной, длины, имевших лишь с одной стороны защитную чашу и кольца. Их носили вместе в одних ножнах. Естественно, что таскать на себе всю эту громоздкую конструкцию было очень неудобно, так что нес ее в случае необходимости оруженосец, если речь шла о дуэли a la mazza — то есть о частном поединке в некоем укромном месте, или секундант, если был официальный вызов по всем правилам. Большинство благородных господ, конечно, пренебрегали обучением владению столь редко встречающейся разновидностью оружия, но только не мастера фехтования. Они обучали, читали по нему наставления, растолковывали принципы обращения с этим оружием в своих печатных работах и очень серьезно убеждали своих учеников уделять ему время и силы, поскольку знакомство с этим редким оружием могло дать немалые преимущества в определенных серьезных случаях.
Если к этому относиться как к игре для фехтовального зала, то бой на парных рапирах представляет еще больший интерес, чем живописный поединок с рапирой и кинжалом. В последнем случае боец, имея в одной руке оружие длинное, а в другой — короткое, вынужден на протяжении всего боя держать либо право-, либо левостороннюю стойку, а когда речь идет о двух рапирах одной, средней, длины, то фехтовальщик может в любой момент сменить стойку, не перекладывая оружия из руки в руку, и заставить таким образом противника тоже сменить стойку, причем против собственной воли.
Великолепный пример фехтования на парных рапирах был представлен в Театре принца Уэльского 15 мая 1896 года с мистером У.Х. Верноном в роли Меркуцио и мистером Фредериком Вольпе в роли Тибальта, в то время как миссис Эсме и Вера Беринджер замечательно изобразили Ромео и Джульетту.
В 1537 году, в царствование Франциска I, произошла ссора, участниками которой стали четверо: сир де Сарзе, сир де ла Тур, сир де Гокур и сир де Веньер. Началось с того, что Сарзе сгоряча бросил в адрес ла Тура, что в битве при Павии, которая окончилась для короля Франциска крайне неудачно, тот позорно бежал. Ла Тур призвал обидчика к ответу за свои слова перед лицом его величества. Сарзе не стал отпираться от того, что говорил, но добавил, что сам услышал эту историю от месье де Гокура. За последним тут же послали, и ла Тур призвал бы к ответу и его, но не успел он и слова вымолвить, как Сарзе закричал Гокуру:
— Ведь это вы сказали мне, что ла Тур сбежал с поля боя?
Гокур попытался хитрить и изворачиваться, но наконец сдался:
— Да вы же сами сказали мне, что слышали это от Веньера!
И это Сарзе пришлось признать, после чего Гокур стал настаивать на том, что, раз Сарзе сам сознался, что услышал сплетню от совсем другого человека, то, стало быть, ему, Гокуру, как человеку совершенно непричастному к данному случаю, делать здесь больше нечего. Король не мог с этим поспорить и отпустил Гокура, призвав вместо него месье де Веньера. Когда тому объяснили суть дела, он сразу же резко объявил Сарзе лжецом. Для Сарзе ситуация стала совсем угрожающей, к тому же по ходу дела выяснилось, что ни один из троих любителей опорочить потехи ради чужое честное имя даже близко не был с битвой при Павии, а все они сидели дома, попрятавшись по своим имениям, вместо того чтобы в тяжелый час быть в Италии рядом со своим сюзереном, так что никто из них вообще не имел права рассуждать о том, кто в той битве сражался, а кто — бежал. Само обвинение, выдвинутое против ла Тура, король Франциск презрительно отмел, а вот Сарзе и Веньеру приказал сразиться у барьера, чтобы стало ясно, кто из них лжет.
