Меч Роланда - [17]

– Не вставай, – сказал он. – Мое имя Хроудланд.

– Меня зовут Зигвульф, – ответил я. – Ты правильно отгадал.

Хроудланд сел рядом.

– Случайно догадался, – сказал он. – Хотя так и не понял, что ты имел в виду под «листовым золотом».

– В загадке я представлял человека, пишущего пером и чернилами по пергаменту с золочеными иллюстрациями.

– Ты должен задать эту загадку моему дяде. Он хорош во всем, что касается религии.

– Кто он?

– Моя мать – сестра короля Карла.

Я успел лишь открыть рот, чтобы ответить, как меня перебил Ансеис:

– Это правда, Хроудланд, что король собирается пойти войной на сарацин в Испанию?

– Не в этом году. Теперь уже поздно, – ответил он.

– На юге можно вести боевые действия почти до Рождества, – заметил Беренгер.

– Это ты можешь обсудить с Герардом,[3] – сказал Хроудланд, взглянув на седого пожилого мужчину.

Про загадки забыли. Беседа переключилась на то, сколько потребуется времени, чтобы собрать войско, на скорость передвижения обоза, правильное соотношение лучников, пехоты и конницы, правильную тактику против сарацин. Из их разговоров и споров я понял, что Герард приехал с юга и что когда король Карл отправлялся на войну, мои товарищи, королевские гости, служили командирами в его войске.

Спор вызвал в памяти единственное сражение, в котором я участвовал, и мне пришлось, извинившись, выйти из-за стола. Озрик вернулся из королевских кладовых с охапкой одежды, и я показал ему свободную кабинку, куда он сложил мой новый гардероб. Когда раб ретировался, я лег на койку и закрыл глаза. День был долгий, и я устал, так что почти мгновенно заснул.

Мне явился брат-близнец или, точнее, его призрак сел рядом с моим ложем. Он выглядел так же, как всегда, когда приходил по ночам, – задумчивым и спокойным, а не жутким трупом, каким я видел его в последний раз. В сновидениях он рос так же, как и я, и иногда казалось – смотрюсь в зеркало, а не гляжу на умершего десять лет назад брата.

Он долго сидел, ничего не говоря, порой оглядывая мой маленький альков, и, наконец, спросил:

– Что ты думаешь о них?

Как всегда, я не ответил. В этом не было нужды. Брат всегда сам отвечал на свои вопросы.

– Узнавай о них все, что сможешь. Подозревай того, кому стал доверять, и доверяй тому, кого подозреваешь.

Потом он встал и ушел.

* * *

Я проснулся до рассвета. Какое-то время лежал в своей кабинке, вспоминая, где нахожусь. Потом поднялся и бесшумно оделся во франкский наряд, который мне принес Озрик – льняные подштанники и рубашку, шерстяные рейтузы с подвязками крест-накрест, а сверху тунику с поясом. Озрик подыскал кожаные сапоги подходящего размера. Меня задержал лишь длинный плащ в форме двух квадратных полотнищ. Потребовалось некоторое время, чтобы в темноте должным образом приладить его на плечи, дабы он свисал спереди и сзади, оставляя по бокам разрезы.

Я тихо пересек помещение, стараясь не разбудить своих новых товарищей, и вышел на улицу. Ночью дождь прекратился, в воздухе пахло сыростью и плесенью. Лишь едва заметное свечение показывало, где взойдет солнце. Я стал осторожно пробираться в сумерках, пытаясь вернуться к статуе коня.

Но, пройдя шагов сто, понял, что сбился с пути, и решил выполнить свой замысел на рассвете. Какое-то время я стоял в тишине, глядя, как здания постепенно появляются из сумрака. Было странно осознавать, что я нахожусь в сердце самого большого и могущественного королевства в западном мире и уже повстречался лицом к лицу с его верховным правителем. И все же я почти ничего не знал об этой стране. Если мне суждено найти в ней свое место, то нужно изучить ее порядки и обычаи. Эта перспектива меня будоражила.

И вдруг раздался страшный крик, в нем слышалась такая боль, что у меня волосы встали дыбом. Я инстинктивно потянулся к кинжалу, но вспомнил, что не взял его. Источник ужасного крика был где-то рядом. Безоружный, я замер в нерешительности, но жуткий вопль повторился с еще большим отчаянием, чем раньше, и стало ясно, что нужно вмешаться. На кого-то напали, и необходима немедленная помощь. Крики доносились из дальнего конца строительного сарая. Я набрал в грудь воздуха и с колотящимся сердцем бросился за угол, не зная, что меня там ожидает, надеясь, что мое внезапное появление спугнет нападавшего. В крайнем случае можно громко закричать, поднимая тревогу, и кто-нибудь прибежит на помощь.

Но за углом никого не оказалось. Там была лишь большая куча распиленных бревен и залитый грязью пустырь. Бледные пятна опилок отмечали места, где днем работали плотники. Я в замешательстве остановился. Уже достаточно рассвело, и у предметов появились тени. Рядом с бревнами в сумраке на земле что-то двигалось. Я попытался разглядеть, что это, боясь увидеть в грязи израненную жертву. Но ничего не увидел. Потом из мрака важной походкой вышла какая-то птица. Ростом она была больше курицы, с крупными ногами и маленькой изящной головкой на грациозно изогнутой шее. Тело было по размеру, как у гуся, и хотя она не ходила так же вперевалку, походка ее была неуклюжей. За ней волочился хвост, совершенно несоразмерный с ростом. Я был все еще озадачен появлением этого странного существа, когда оно подняло голову и издало тот самый ужасный вопль. Сердце мое снова заколотилось, но я уже понял, кто передо мной. Рядом с домом моего отца были развалины древнеримской виллы, где когда-то жил богатый купец, и там на мозаичном полу были изображения всевозможных экзотических существ – львов, морских чудовищ, рыб, уток и… павлинов.