Меч Рассвета - [15]

– И мне глоточек, – выдохнул Эруэлл.

– Обойдешься, – отмахнулся Линард. – Пусть тебя твой царственный коллега вином угостит, зря ты, что ли, спасал его?

– И этот человек только что упрекал кого-то в жадности! – покачал головой Верховный Король. – И этот человек – мой полководец, присягнувший мне на верность и все такое прочее…

– Так я и присягал – на верность, а не на то, чтоб топталовкой делиться, – усмехнулся Линард. – Служба службой, а топталовка – врозь. Только пьяного Верховного Короля мне и недоставало.

– Зато мне позарез требуется пьяный полководец, – фыркнул Эруэлл.

– Тысяча морских дьяволов, я все-таки цел! – потрясение выпалил Дарман.

– Благодаря Верховному Королю и Великой Клятве, – мягко подсказал Линард, прихлебывая топталовку.

– Благодаря одному престарелому черному магу-пенсиоиеру, – добавил Зикер. – Кстати, Линард, а почему мне пенсию не платят?

– А тебе – надо? – удивился тот, возвращая бокал обратно.

– Да не то чтобы особенно, но… обидно все-таки! – заметил Зикер. – Так почему?

– Условия военного времени, – отозвался Линард. – Как только победим – сразу же начнем платить.

Дарман посмотрел на Эруэлла, на скипетр в его руках, потом на свой скипетр.

– Подумать только, а я-то считал, что эта штука только для колки орехов и годна! – выпалил он, созерцая свой скипетр.

– Это тоже записывать? – чуть виновато поинтересовался секретарь.

– Обязательно, – за Дармана ответил Зикер. – Это ведь и есть самое главное, а все остальное – просто прелюдия. Небольшой, так сказать, зачин.

Королевский секретарь увлеченно дописывал документ большой исторической важности, а все прочие могли вздохнуть с облегчением. И даже посмеяться. Ведь хорошо, как известно, смеется тот, кому удалось выжить.

* * *

И Чаша выпила Архимага.

Чаша.

Вожделенная Чаша Тьмы.

Предел мечтаний любого черного мага., любого, кто хоть когда-нибудь ходил по Темной Тропе.

Недостижимый предел.

Немыслимый, сказочный, страшный…

Головой достать до неба. В прямом, не в переносном смысле. Слышать шепот звезд, рвать их полными горстями, сотрясать небесную твердь, пугая богов… быть самым-самым, властелином всего сущего, превыше сил, сотворивших этот убогий мир, ибо осушившему Чашу вовсе не обязательно в нем оставаться. Всемогущество, всезнание, всеприсутствие… бессмертие… Сила… невероятная сила…

И ложь, столь же невероятная…

О да! Чаша Тьмы воистину была Силой. Вот только эта сила вовсе не предлагала себя любому желающему, буде у него достанет собственных силенок, решимости и желания до нее добраться. Напротив, она с радостью поглощала всех этих соискателей сама. Ведь и она нуждалась в Силе.

Любой вменяемый маг поостерегся бы связываться с неведомым, любой вменяемый маг задался бы вопросом, а с какой это стати кто-то неведомый столь настырно предлагает непомерную силу… да еще и задарма? Любой вменяемый маг… но магу не по силам было бы даже услышать Голос Чаши. А Архимаги редко бывают вменяемыми. Сильными, хитрыми, непомерно могущественными – да, а вот вменяемыми… Чересчур большая сила медленно, но верно размывает, подтачивает посредственный разум. Маги же яркие и талантливые редко интересуются властью как таковой. Век за веком занудно копить силу, чтоб в один прекрасный момент возвыситься надо всеми… обычно им это просто в голову не приходит. У них, как правило, и без того жизнь нескучная.

Расчет Чаши был безупречен. Ей доставалось все самое сильное и при этом настолько невменяемое, что обмануть его не составляло никакого труда.

Нечто древнее, жуткое, во веки веков развоплощенное, рвалось обратно, к свету и жизни. Рвалось, жадно впитывая в себя крохи чужого могущества. Становясь все сильнее… сильнее… сильнее…

Архимагу и во сне бы не приснилось, что он вовсе не могущественный вершитель судеб и потрясатель основ, а всего лишь необходимый для чужого воплощения последний глоток вожделенной Силы. Архимагам никогда такое не снится.

Архимагу не раз случалось поглощать кого-то другого, разных там неугодных магов и прочих убогих тварей, но вот чтобы поглотили его самого…

Архимаг даже закричать не смог. Он медленно падал куда-то вглубь себя самого, чувствуя, как его прежняя форма наливается невероятной и стремительной силой Чаши, как его прежнюю оболочку обживает и обминает под себя ее новый владелец, а он… он… он… Силы у него больше нет, тела тоже, Архимагом он быть перестал, предав свой орден, имени у него и вовсе никогда не было… нечто бессильное, бестелесное и безымянное падало в какую-то невыразимую бездну… он бы закричал от ужаса и тоски…

Кричать было нечем…

Удар в челюсть вернул ему ощущение себя самого! Хороший такой удар в челюсть!

«Как же это восхитительно – снова быть! Я даже прощу этого… того, кто меня ударил… Испепелять – не стану. Поглощать – не стану. Руки-ноги переломаю, язык вырву, чтоб не трепал где ни попадя, что Архимага посмел ударить, и пусть живет».

«А интересно, куда это я попал? Если я уже не в своем теле, то тогда в чьем? Проклятая Чаша похитила мою силу, мое тело. Ничего. Опять найду какой-нибудь орден, вновь стану Архимагом и отомщу. Страшно отомщу».

– Ну наконец-то! – радостно сказал кто-то. – Заждались мы тебя здесь…