Меч почета - [268]
Немецкий патруль – не танковая колонна, как доложили разведчики, а две разведывательные бронемашины, вызванные по телефону, когда прозвучали первые выстрелы, – прибыл к блокгаузу и обнаружил только следы взрыва ракет и тело Ритчи-Хука. С дороги они не съезжали. Лес, куда попали ракеты с первого, не поразившего цели самолета, осмотрело отделение домобранов. Они нашли там дымящиеся стволы деревьев и тела четырех убитых партизан. Озадаченный немецкий капитан составил донесение об этом происшествии, копии которого были приобщены ко всем соответствующим делам и картотекам разведывательной службы; скептические толки вокруг этого события продолжались до тех пор, пока разведывательный отдел, занимавшийся Балканами, не прекратил свою деятельность. Атака укрепленной позиции одиноким британским генерал-майором, сопровождаемым, по одним данным, маленьким мальчиком, а но другим – карликом, не имела прецедента даже у Клаузевица. В данном случае, считала немецкая разведка, видимо, имел место какой-то глубоко скрытый мотив, который остался для них тайной. Возможно, это был труп не настоящего Ритчи-Хука – им была известна его полная биография, – а какой-то готовой на смерть жертвы. Значит, настоящий Ритчи-Хук был предназначен для какой-то секретной операции. Во все концы «европейской крепости» были разосланы оповещения, требовавшие усилить бдительность и не упустить одноглазого человека.
Смерть Ритчи-Хука превратила события этого дня из фиаско в печальную драму. Оснований для взаимных обвинений хватало, но факт смерти заставил молчать даже комиссара.
Снейфель торжествовал. Он стал обладателем сенсационного материала, который заполнит полдюжины страниц иллюстрированного еженедельника: детальное фотографическое повествование об уникальном событии.
Йэн выразил спокойную уверенность.
– Вы потеряли не так уж много, Лут, – сказал он Пэдфилду, не наблюдавшему боя, – но цель всего этого представления достигнута. Генерал Спейт доволен, что партизаны – это люди дела и что они хорошо разбираются в тактике партизанской войны. Некоторое время он был настроен довольно скептически, но действия Ритчи-Хука все изменили. Это скорее решение сердца, чем рассудка. Странная вещь. За всю войну я только дважды принимал какое-то участие в операциях. Обе позволили создать классические истории о героизме. Вы никогда бы не подумали, что Триммер и Ритчи-Хук имеют много общего, правда ведь?
Гай взял на себя заботу сообщить алебардисту Докинсу о смерти его хозяина.
– Покрытый волдырями солдат не бог весть как сокрушался, узнав о тяжелой утрате.
– Вот оно, значит, как было, – сказал он. – Не будь я болен, – добавил он с благоговением перед великодушной акцией провидения, – лежать бы мне сейчас там вместе с ним. За последние три года, доложу я вам, сэр, мне пришлось побывать не в одной жуткой переделке. И все из-за него. Он просто напрашивался на пулю. Вы же помните, сэр, он всегда был очень откровенным и не раз так прямо и заявлял мне: «Докинс, как бы мне хотелось, чтобы эти мерзавцы стреляли более метко. Возвращаться домой у меня нет никакого желания». Конечно, с генералом я шел куда угодно. Обязан был, и он был отличный человек, этого у него отнять нельзя. Так вот как оно все обернулось – по-хорошему и для него» и для меня: Плохо, конечно, что мы не смогли похоронить его как подобает, но фрицы сделают как надо. В этом можно не сомневаться, он всегда был уверен в этом. Он ведь был не очень-то набожным. Ему бы только, чтобы его могила не затерялась, а большего он и не желал.
Позднее военно-воздушные силы организовали дневной вылет под прикрытием истребителей, чтобы вывезти генерала Спейта и остатки его группы. Когда Гай и де Сауза возвратились с аэродрома домой, они обнаружили, что девушки-партизанки уже выносят оттуда буржуазную мебель.
– Полководцы и повелители убывают, – заметил де Сауза. – Чем же мы теперь займемся, «дядюшка», чтобы не соскучиться?
Работы для двух офицеров связи здесь явно не было. Ее едва хватало для одного. Посещая партизанские лагеря, де Сауза провез Гая на джипе по всему освобожденному району.
– Мне кажется, – сказал Гай, – они имеют все, что можно использовать в настоящее время. Если они намерены предпринять летнее наступление, пора бы начинать его.
– Здесь, в Хорватии, не будет никакого летнего наступления, – сказал де Сауза. – Вы, наверное, заметили, что как только войска получают снаряжение, их отправляют отсюда. Они перебрасываются в Черногорию и Боснию. Оттуда они будут преследовать немцев по пятам и войдут в Сербию раньше, чем ее смогут занять четники. Теперь это очень важно. Бигой свое предназначение выполнил. Они оставят здесь солдат столько, сколько надо, чтобы справиться с местными фашистами. У меня предчувствие, что и мне уже недолго оставаться здесь. Зимой вы вполне справитесь здесь один, правда ведь, «дядюшка»? Как только выпадет снег, посадочная полоса выйдет из строя, правильно?
Зимой сады кажутся меньше, чем летом, когда они одеты листьями. От ограды до ограды простираются занесенные снегом лужайки, и огороды; дорожки прослеживаются только там, где их протоптали. Гай ежедневно брал пригоршню раскрошенных сухарей и выходил во двор кормить белок в клетке.
В романной трилогии «Офицеры и джентльмены» («Меч почета», 1952–1961) английский писатель Ивлин Во, известный своей склонностью выносить убийственно-ироничные приговоры не только отдельным персонажам, но и целым сословиям, обращает беспощадный сатирический взгляд на красу и гордость Британии – ее армию. Прослеживая судьбу лейтенанта, а впоследствии капитана Гая Краучбека, проходящего службу в Королевском корпусе алебардщиков в годы Второй мировой войны, автор развенчивает державный миф о военных – «строителях империи».
Роман «Мерзкая плоть» — одна из самых сильных сатирических книг 30-х годов. Перед читателем проносится причудливая вереница ярко размалеванных масок, кружащихся в шутовском хороводе на карнавале торжествующей «мерзкой плоти». В этом «хороводе» участвуют крупные магнаты и мелкие репортеры, автогонщики, провинциальный священник и многие-многие другие.
Ироническая фантасмагория, сравнимая с произведениями Гоголя и Салтыкова-Щедрина, но на чисто британском материале.Что вытворяет Ивлин Во в этом небольшом романе со штампами «колониальной прозы», прозы антивоенной и прозы «сельской» — описать невозможно, для этого цитировать бы пришлось всю книгу.Итак, произошла маленькая и смешная в общем-то ошибка: скромного корреспондента провинциальной газетки отправили вместо его однофамильца в некую охваченную войной африканскую страну освещать боевые действия.
Творчество классика английской литературы XX столетия Ивлина Во (1903-1966) хорошо известно в России. «Возвращение в Брайдсхед» (1945) — один из лучших романов писателя, знакомый читателям и по блестящей телевизионной экранизации.
ВО (WAUGH), Ивлин (1903-1966).Видный английский прозаик, один из крупнейших сатириков Великобритании. Родился в Лондоне, учился в Оксфордском университете и после недолгой карьеры учителя полностью переключился на литературную деятельность. В романе «Любовь среди руин» [Love Among the Ruins] (1953), главной мишенью сатирика становится фрустрация упорядоченного прозябания в «государстве всеобщего благоденствия».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Одно из самых знаменитых произведений мировой литературы XX века, написанных в жанре «черного юмора», трагикомическая повесть о вывернутом наизнанку мире, где похоронные ритуалы и эстетика крематория управляют чувствами живых людей. История, в которой ни одно слово не является лишним. Откровенный потрясающий рассказ, от которого невозможно оторваться.
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым врагом…
Чисто английский психологический, с сатирическими интонациями, роман Ивлина Во – о духовном кризисе, переживаемом известным писателем. В поисках новых стимулов к творчеству герой романа совершает поездку на Цейлон…
Видный британский прозаик Ивлин Во (1903–1966) точен и органичен в описании жизни английской аристократии. Во время учебы в Оксфорде будущий писатель сблизился с золотой молодежью, и эти впечатления легли в основу многих его книг. В центре романа «Пригоршня праха» — разлад между супругами Тони и Брендой, но эта, казалось бы, заурядная житейская ситуация под пером мастера приобретает общечеловеческое и трагедийное звучание.