Меч почета - [259]
Франк появился на ферме на рассвете, сопровождаемый двумя партизанами, весело разговаривая с ними на сербскохорватском языке. Гай долго ожидал его и, не дождавшись, задремал. Теперь он встретил Франка и показал отведенную ему комнату. Вдовы появились с предложением принести закусить, но Франк сказал:
– Я не спал тридцать шесть часов подряд. Когда проснусь, у меня будет много о чем рассказать вам, «дядюшка». – Затем он поприветствовал партизан сжатым кулаком и закрыл за собой дверь.
Взошло солнце, ферма ожила. Сменился партизанский караул. Вскоре на ярко освещенном дворе появились и стали бриться солдаты британской миссии. В стороне, на ступеньках кухни, завтракал Бакич. Колокол на церковной башне пробил три раза, сделал паузу и ударил еще три раза. Гай ходил в церковь по воскресеньям и никогда в будние дни. На воскресной мессе было полно крестьян. Здесь всегда читали получасовую проповедь, которую Гай не понимал – его прогресс в изучении сербскохорватского был незначителен. Когда старичок священник поднялся на кафедру, Гай протиснулся к выходу, а партизанские полицейские продвинулись вперед, чтобы не упустить ни одного слова. Когда литургия возобновилась. Гай возвратился, а полицейские подались назад, остерегаясь таинства.
Удар колокола, возвещающий о вознесении святых даров, напомнил Гаю о его долге перед своей женой.
– Сержант, – спросил он, – сколько у нас лишнего продовольствия?
– Много, особенно после пополнения запасов прошлой ночью.
– Я подумал, нельзя ли мне взять немного для небольшого подарка кое-кому в деревне?
– Не следует ли нам подождать и спросить у майора, сэр? Имеется приказ ничего не давать местным.
– Вы, пожалуй, правы.
Он пересек двор, направляясь в помещения авиаторов. Здесь все было свободнее и проще. Командир эскадрильи наладил скромную и слабо замаскированную меновую торговлю с местными крестьянами и собрал небольшую коллекцию произведений хорватского искусства и ремесла, намереваясь отвезти ее домой своей жене.
– Бери сколько надо, старина.
Гай положил в рюкзак коробку мясных консервов и несколько плиток шоколада и направился в церковь.
Старенький священник находился в ризнице один и подметал метелкой голый каменный пол. Он знал Гая в лицо, хотя они никогда не пытались вступать в разговор. Люди в военной форме не сулили церковному приходу ничего хорошего.
Войдя, Гай отдал честь и положил свои дары на стол. Священник с удивлением посмотрел на подарок, затем разразился благодарственными словами на сербскохорватском. Гай сказал:
– Facilius loqui latine. Hoc est pro Missa. Uxor mea mortua est.[99]
Священник кивнул:
– Nomen?[100]
Гай написал печатными буквами в своей записной книжке имя Вирджинии и вырвал листок. Священник надел очки и посмотрел на листок.
– Non es partisan?[101]
– Miles anglicus sum.[102]
– Catholicus?[103]
– Catholicus.
– Et uxor tua?[104]
– Catholica.[105]
Все это звучало неубедительно. Священник снова посмотрел на продовольствие, на имя на листке бумаги, на боевое обмундирование Гая, которое ему было известно только как партизанская форма. Затем сказал:
– Cras. Hora septem.[106] – Он поднял вверх семь пальцев.
– Gratias.[107]
– Gratias tibi. Dominus tecum.[108]
Выйдя из ризницы, Гай направился в примыкающее здание церкви. В этом здании все напоминало о старине, и только специалист мог бы надеяться определить его возраст. Несомненно, церковь здесь была еще в древние времена. Несомненно, часть древнего здания уцелела до сих пор. За прошедшие века его обновляли, перекрашивали, украшали и грабили, забрасывали и любовно восстанавливали. Одно время, когда Бигой был курортом, наступали периоды его умеренного процветания. Теперь он возвратился к своим прежним занятиям. В церкви в эту минуту находилась крестьянка в местном старинном костюме, преклонившая колена прямо на каменном полу сбоку от алтаря, с распростертыми в стороны руками. Она, несомненно, молилась, благодаря за приобщение к святым тайнам. Здесь стояло несколько скамеек и не было никаких стульев. Гай преклонил колена, затем встал и помолился, прося прощение для Вирджинии и для себя. Несмотря на религиозное воспитание с младенческих лет, Гай никогда не мог привыкнуть читать в церкви молитвы с определенной целью. Он вверил душу Вирджинии богу – просьба о покое для нее казалась ему вполне уместной, – произнеся монолог, который всегда употреблял в своих молитвах. «Как старушка, – печально думал он иногда, – беседующая со своим котом».
Устремив взгляд на алтарь, Гай простоял так около пяти минут. Обернувшись, он увидел Бакича, стоявшего позади него и внимательно наблюдавшего за ним. Чаша для святой воды была пустой. Гай преклонил колена у двери, потом вышел на солнечный свет. Бакич стоял рядом с ним.
– Что вам нужно?
– Я подумал, может быть, вы хотите поговорить с кем-нибудь.
– Когда я молюсь, переводчик мне не нужен, – ответил Гай.
Однако позже он усомнился: действительно ли не нужен?
9
Тела Вирджинии, дяди Перегрина и миссис Корнер были извлечены из руин многоквартирного дома Бурна неповрежденными и поддающимися опознанию, однако официальные препятствия перевозке их в Брум (миссис Корнер была тоже уроженкой Брума) оказались для Артура Бокс-Бендера непреодолимыми. Он похоронил их на берегу Темзы в Мортлейке, где у них имелся участок, приобретенный кем-то из семьи в прошлом веке и оставшийся неиспользованным. Он находился поблизости от оштукатуренного шатра цирка Бартона. Заупокойная служба состоялась неделей позже в кафедральном соборе. Эверард Спрюс не побывал ни на одной из этих служб, но зачитал вслух Фрэнки и Коуни список присутствовавших на похоронах.
Роман «Мерзкая плоть» — одна из самых сильных сатирических книг 30-х годов. Перед читателем проносится причудливая вереница ярко размалеванных масок, кружащихся в шутовском хороводе на карнавале торжествующей «мерзкой плоти». В этом «хороводе» участвуют крупные магнаты и мелкие репортеры, автогонщики, провинциальный священник и многие-многие другие.
В романной трилогии «Офицеры и джентльмены» («Меч почета», 1952–1961) английский писатель Ивлин Во, известный своей склонностью выносить убийственно-ироничные приговоры не только отдельным персонажам, но и целым сословиям, обращает беспощадный сатирический взгляд на красу и гордость Британии – ее армию. Прослеживая судьбу лейтенанта, а впоследствии капитана Гая Краучбека, проходящего службу в Королевском корпусе алебардщиков в годы Второй мировой войны, автор развенчивает державный миф о военных – «строителях империи».
Ироническая фантасмагория, сравнимая с произведениями Гоголя и Салтыкова-Щедрина, но на чисто британском материале.Что вытворяет Ивлин Во в этом небольшом романе со штампами «колониальной прозы», прозы антивоенной и прозы «сельской» — описать невозможно, для этого цитировать бы пришлось всю книгу.Итак, произошла маленькая и смешная в общем-то ошибка: скромного корреспондента провинциальной газетки отправили вместо его однофамильца в некую охваченную войной африканскую страну освещать боевые действия.
Творчество классика английской литературы XX столетия Ивлина Во (1903-1966) хорошо известно в России. «Возвращение в Брайдсхед» (1945) — один из лучших романов писателя, знакомый читателям и по блестящей телевизионной экранизации.
Видный британский прозаик Ивлин Во (1903–1966) точен и органичен в описании жизни английской аристократии. Во время учебы в Оксфорде будущий писатель сблизился с золотой молодежью, и эти впечатления легли в основу многих его книг. В центре романа «Пригоршня праха» — разлад между супругами Тони и Брендой, но эта, казалось бы, заурядная житейская ситуация под пером мастера приобретает общечеловеческое и трагедийное звучание.
Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям.
«Мартин Чезлвит» (англ. The Life and Adventures of Martin Chuzzlewit, часто просто Martin Chuzzlewit) — роман Чарльза Диккенса. Выходил отдельными выпусками в 1843—1844 годах. В книге отразились впечатления автора от поездки в США в 1842 году, во многом негативные. Роман посвящен знакомой Диккенса — миллионерше-благотворительнице Анджеле Бердетт-Куттс. На русский язык «Мартин Чезлвит» был переведен в 1844 году и опубликован в журнале «Отечественные записки». В обзоре русской литературы за 1844 год В. Г. Белинский отметил «необыкновенную зрелость таланта автора», назвав «Мартина Чезлвита» «едва ли не лучшим романом даровитого Диккенса» (В.
«Избранное» классика венгерской литературы Дежё Костолани (1885—1936) составляют произведения о жизни «маленьких людей», на судьбах которых сказался кризис венгерского общества межвоенного периода.
В сборник крупнейшего словацкого писателя-реалиста Иозефа Грегора-Тайовского вошли рассказы 1890–1918 годов о крестьянской жизни, бесправии народа и несправедливости общественного устройства.
«Анекдоты о императоре Павле Первом, самодержце Всероссийском» — книга Евдокима Тыртова, в которой собраны воспоминания современников русского императора о некоторых эпизодах его жизни. Автор указывает, что использовал сочинения иностранных и русских писателей, в которых был изображен Павел Первый, с тем, чтобы собрать воедино все исторические свидетельства об этом великом человеке. В начале книги Тыртов прославляет монархию как единственно верный способ государственного устройства. Далее идет краткий портрет русского самодержца.
В однотомник выдающегося венгерского прозаика Л. Надя (1883—1954) входят роман «Ученик», написанный во время войны и опубликованный в 1945 году, — произведение, пронизанное острой социальной критикой и в значительной мере автобиографическое, как и «Дневник из подвала», относящийся к периоду освобождения Венгрии от фашизма, а также лучшие новеллы.
Золотые двадцатые. Лондон, только что опомнившийся от ужасов войны и разрухи, одержим страстью к развлечениям. Мораль? Ее больше нет! Этика? Она устарела! Религия? Просто смешно. Молодые прожигатели жизни соревнуются в показном цинизме и легкомыслии со своими подругами. А мельчайший намек на искренность, верность или любовь считается в их кругу в лучшем случае чудачеством, а в худшем — настоящим преступлением...
Чисто английский психологический, с сатирическими интонациями, роман Ивлина Во – о духовном кризисе, переживаемом известным писателем. В поисках новых стимулов к творчеству герой романа совершает поездку на Цейлон…
Одно из самых знаменитых произведений мировой литературы XX века, написанных в жанре «черного юмора», трагикомическая повесть о вывернутом наизнанку мире, где похоронные ритуалы и эстетика крематория управляют чувствами живых людей. История, в которой ни одно слово не является лишним. Откровенный потрясающий рассказ, от которого невозможно оторваться.
ВО (WAUGH), Ивлин (1903-1966).Видный английский прозаик, один из крупнейших сатириков Великобритании. Родился в Лондоне, учился в Оксфордском университете и после недолгой карьеры учителя полностью переключился на литературную деятельность. В романе «Любовь среди руин» [Love Among the Ruins] (1953), главной мишенью сатирика становится фрустрация упорядоченного прозябания в «государстве всеобщего благоденствия».