Меч обоюдоострый - [87]

Я представить себе не могу, если бы, например, в университете начальство потребовало бы формально, чтобы православные студенты университета или другого высшего учебного заведения ходили в церковь по праздникам — что бы произошло тогда. А за университетами потянутся и все средние учебные заведения... «Нет, уж лучше предоставим-де это совести самих учащихся! Ведь, религия есть дело совести: зачем в это дело вмешиваться?»..

Так, прикрывая себя выдуманным иудеями софизмом, руководители нашего юношества уклоняются от исполнения своего прямого и первейшего долга — воспитывать добрых христиан в лице вверенных им юношей и закрывают глаза, чтобы не видеть того, как на их глазах отравляется целое поколение будущих русских граждан неверием, как растут плевелы и заглушают последние ростки веры в юных душах...

Не правда ли: это похоже на то, если бы кто, зная, что хлеб заплесневел, не решался бы разломить его, чтобы гнилая пыль не полетела ему в нос или глаза? А, ведь, скоро или долго, а этого не избежать... Мы закрываем глаза на то, как растет наше молодое поколение; мы видим, чем и как его отравляют духовно, мы знаем, что оно идет на смену нам, а нам будто и горя мало! «После нас — хоть потоп!» Страшно, непростительно!

Я представляю себе положение добросовестного законоучителя в среде таких учителей и воспитателей. На него смотрят как на какого-то юродивого, как на полуидиота: на его счет сыплются всякие остроты и шутки, ему приходится слышать нередко кощунства, разумеется — лишь бы не вывести человека из терпения, лишь бы он не поднял дела формально. А за учителями туда же идут и мальчишки. Да, мальчишки, даже не юноши! Говорил мне один законоучитель гимназии, как один мальчуган низшего класса, на уроке по священной истории, спросил его: «а правда ли, батюшка, что человек произошел от обезьяны?» Вопрос был сделан с несвойственной ребенку усмешечкой. Батюшка ответил ему: «поздравляю вас с такой бабушкой». Общий смех товарищей пристыдил вольнодумца, который хотел поставить законоучителя в тупик. А число таких вольнодумцев, с переходом в высшие классы, растет все больше и больше. Знал я доброго юношу-семинариста; учился он хорошо, был назначен в академию, но увлеченный примером ветреных товарищей, захотел в университет. Чтобы не обижать отца-священника резким отказом от академии, он нарочито на приемном экзамене провалился по церковной истории, получил чуть ли не единицу, и не был принят. А в университет, конечно, поступил беспрепятственно. Прошел год. Встречаюсь с ним. Мой малый начинает говорить не то, что было раньше. Спрашиваю: скажи откровенно: да в Бога-то ты веруешь? — Как же, верую, верую, только не по-казенному... — Что это значит? — Да там, в семинариях, многое от нас скрывали... И понес такую чепуху, что я отказался слушать его бредни. Еще через год он был уже обработан совсем по-современному: в Бога не веровал, «режим» разносил, словом — готов молодец для иудейских услуг. И это, ведь, не исключение, это — тип современных, ветром гонимых юношей. То же и среди девиц, если они, несчастные, тянутся на разные курсы, начиная с зубоврачебных и кончая философскими. Каких-каких мудростей не наслушаются они там! А основной тон всех этих лекций не новый: их записал, еще задолго до Рождества Христова, мудрый творец книги Премудрости Соломона: «Случайно мы рождены и после будем как небывшие... тело наше обратится в прах и дух рассеется, как жидкий воздух; и имя наше забудется со временем, и никто не вспомнит о делах наших... Будем же наслаждаться настоящими благами и спешить пользоваться миром, как юностию... и да не пройдет мимо нас весенний цвет жизни» и т. д. (Прем. Сол. 2, 2–7). И грустно бывает, когда встретишься с таким юношей или с такою девушкой: холодом веет от них, смотрят они на тебя как-то свысока, как на «отсталого», забрасывают мудреными, иностранными словами, а того и не подозревают, что эти слова давным-давно людьми умными изношены и брошены, как ни на что не годные. Но эти несчастные, ведь, веруют в них, как в аксиомы!

Не знаешь, с какой стороны подойти к такой душе. Сердечно жаль их: случись какая-либо неудача в маленькой сфере их личных интересов, — и крушение готово: «не стоит жить», «жизнь надоела» и подобные посылки, а заключение — ужасная развязка, и погиб человек! Недавно в «Христианском Содружестве учащейся молодежи» был доклад о школьных самоубийствах: жалею, что не мог быть там. Но само собою понятно, что все дело заключается в том: верует ли в Бога юноша или девица? Если верует, то есть опора против великого искушения для юной души, если же вера утрачена, то разве особая милость Божия, за молитвы родителей или Церкви, может отвести несчастную душу от края погибели.

В последние месяцы во всей России были съезды законоучителей: нет сомнения, что почтенные отцы ставили и этот больной вопрос и обсуждали, как бороться с школьными самоубийствами. Но и помимо самоубийств было о чем сговориться батюшкам. Но вот наше горе: поговорить-то мы любим, даже поспорить не прочь, а провести в жизнь то, что подсказал здравый разум и совесть, у нас, большею частию, недостает ни сил, ни умения. Да, кроме того, необходимо еще и христианское терпенье. Словом — нужен подвиг, личный подвиг законоучителя, чтобы проводить в жизнь, сначала лично свою, а затем и питомцев своей школы, которые положены в основе Христова Евангелия и проповедуются постоянно, на протяжении почти 20 веков, Церковию Христовою. Законоучитель, как пастырь Церкви, облеченный благодатию священства, должен помнить, что он — не простой учитель, а продолжатель дела Христова на земле, что на это дело он уполномочен в таинстве рукоположения, что изменять сему святому, делу уступками духу времени, малодушничать пред слугами врага Божия, каковыми, в сущности, являются все эти либеральствующие кощуны-учителя, — страшно преступно; что наоборот: если он будет верен заветам Господним, то Сам Господь и будет чрез него делать Свое дело, вразумляя его, укрепляя силы его, посылая ему, иногда даже для него неожиданно, добрых сотрудников.