Меч и конь - [25]

– Это Инис Скайт, остров Теней. Все смертные, которые высаживаются на него, обречены! – старался предупредить их Корум.

Но грузная фигура продолжала грести, а его спутники не подали и виду, что слышат эти крики, так что Корум начал думать, не успел ли малибан уже заколдовать их.

Наконец шлюпка приблизилась к берегу, и Илбрек и Корум оказались рядом с ней.

Корум ухватился за борт, а Илбрек возвышался над ней, как морской бог, каким в легендах мабденов был его отец.

– Тут опасно! – громыхнул он. – Вы что, не слышали меня?

– Боюсь, что они не в состоянии слушать, – сказал Корум. – Боюсь, что они, как и мы, оказались под властью чар.

Человек, сидевший на корме, откинул капюшон и улыбнулся.

– Отнюдь, Корум Джаелен Ирсеи. Во всяком случае, весьма сомнительно. Разве ты не узнаешь нас?

Корум отлично помнил это лицо. Он узнал правильные черты этой старческой физиономии, окаймленной длинными седыми локонами и густой седеющей бородой; он узнал холодные голубые глаза, тонкие искривленные губы, золотой обруч с драгоценными камнями и такие же драгоценности на длинных гибких пальцах. Он узнал мягкий тягучий голос, полный глубокой мудрости и внутренней энергии, обретенных за долгие годы. Принц узнал колдуна Калатина, которого впервые встретил в лесу Лаар, когда искал копье Брийонак. Это случилось в те далекие времена, которые сейчас Корум вспоминал как самый счастливый период жизни.

И в тот момент, когда Корум окончательно узнал своего старого врага Калатина, Илбрек потрясение воскликнул:

– Гофанон! Гофанон!

Не подлежало сомнению, что могучая фигура гребца принадлежала не кому иному, как карлику-сиду Гофанону с Ги-Бразила. У него были стеклянные глаза и вялое неподвижное лицо.

– Гофанон снова служит Калатину, – сказал он.

– Ты оказался в его власти! Ох, чувствовал я, что этот парус не принесет ничего хорошего!

– Даже ты, Калатин, не сможешь выжить на Инис Скайте, – сурово предупредил Корум. – Его обитатели обладают огромной властью – они могут вызывать смертельно опасные иллюзии. Давайте все вернемся на твой корабль, снимемся с якоря и продолжим наш спор в более подходящей обстановке.

Калатин посмотрел мимо него. Он смотрел на третьего пассажира шлюпки, продолжавшего тщательно скрывать лицо под низко надвинутым капюшоном.

– У меня нет никаких возражений против этого острова, – сказал он.

– Это потому, что ты еще не видел его воочию, – продолжал настаивать Корум. – Давай договоримся, Калатин, – ты берешь нас на свой корабль…

Отрицательно покачав головой, Калатин пригладил седую бороду.

– Не думаю. Я устал от плавания. На воде я чувствую себя не лучшим образом. Мы высаживаемся.

– Я предупреждаю тебя, колдун, – проворчал Илбрек, – что, стоит тебе ступить на этот остров, ты будешь обречен, как и другие несчастные, что предшествовали тебе.

– Увидим. Гофанон, подтяни лодку повыше на берег, чтобы я не промочил ноги.

Гофанон покорно выкарабкался из шлюпки, провел ее по воде, а потом вытащил на берег. Илбрек и Корум наблюдали за ним.

Калатин легко и изящно вышел из лодки, огляделся и раскинул руки; его плащ, покрытый магическими символами, распахнулся. Он глубоко и с удовольствием вдохнул этот зараженный воздух и щелкнул пальцами, после чего третья закутанная фигура, все так же храня инкогнито, поднялась с банки на носу и присоединилась к Калатину и Гофанону.

– Надеюсь, что вы беглецы, – наконец сказал Илбрек. – После победы мабденов над Фои Миоре.

Улыбнувшись, Калатин приложил к губам руку, украшенную драгоценностями.

– И если все твои хозяева Фои Миоре мертвы, то, значит… – многозначительно сказал Корум, но в голосе его не было полной уверенности.

– Фои Миоре не мои хозяева, Корум, – с мягкой укоризной поправил вадага Калатин. – Порой мы становимся союзниками. К нашей взаимной выгоде.

– Ты говоришь так, словно они все живы.

– Да, они живы. Живы, Корум. – Калатин произнес эти слова тем же сдержанным тоном, но в его голубых глазах светилась злобная насмешливость. – И торжествуют, потому что победили. Они удержали Каэр Ллуд и сейчас преследуют остатки армии мабденов. И боюсь, скоро мабдены все будут перебиты.

– Значит битва за Каэр Ллуд проиграна?

– А вы ожидали победы? Рассказать тебе о тех, кто пал под его стенами?

Покачав головой, Корум отвернулся и простонал:

– Ладно, колдун… Так кто же погиб?

– Король Маннах, проткнутый собственным боевым знаменем. Ты вроде знал короля Маннаха?

– Я знал его. И теперь горжусь этим.

– А короля Фиахада? Других его друзей?

– Что с королем Фиахадом?

– Насколько я знаю, он несколько часов был пленником Гоим.

– Гоим? – Корума передернуло. Он вспомнил жуткие истории о вкусах единственной женщины среди Фои Миоре. – А его сын, молодой Фин?

– Не сомневаюсь, что он разделил судьбу отца.

– Что с другими? – прошептал Корум.

– О, их там было много. Много героев мабденов.

– Дуболом, друг Айана Власорукого, – заговорил Гофанон неестественным механическим голосом, – был разорван псами Кереноса. Так же как Фиона и Келин, девушки-воительницы…

– А из пяти королей Эрэлски в живых остался только младший, если он еще не замерз. Он ускакал, преследуемый принцем Гейнором и народом сосен, – с удовольствием продолжил Калатин. – Король Даффин потерял ноги и окоченел до смерти не далее чем в миле от Каэр Ллуда – он прополз это расстояние. На пути сюда мы видели его труп. В десяти ярдах от него мы наткнулись на тело короля Хонуна из Туа-на-Ану, висящее на дереве, – мы решили, что его настигли гулеги. А ты знаешь того, кто именовался Кернином Оборванцем, человеком в плохой одежде и с нездоровыми привычками?