Меч Господа нашего. Книга 6. Мрак под солнцем - [31]

— Иза урс хьякха[21].

Оглушенный, Николай не понял, почему его не режут. Потом — до него вдруг дошло, что один из чеченцев разговаривает по сотовому.

— Мегар дац! — сказал чеченец, поговорив по телефону. — Нельзя.

— Повезло тебе, русист. Живи…

Когда Николаю удалось подняться на ноги, чеченцы уже были далеко. Вместо того, чтобы преследовать их, он достал второй пистолет из скрытой кобуры на лодыжке и побежал в другую сторону. Туда, где была припаркована его машина.

* * *

— Сотрясение мозга… — безапелляционно вынес приговор швед, который до того, как поступить в ООН, в своей армии работал санитаром.

— Сильное?

— Не такое, какое требует госпитализации, но — никаких миссий, по меньшей мере, десять дней. Сейчас я дам вам аспирин, если почувствуете себя хуже, придётся вызывать санитарный самолет.

— Господи… да эта жара убьет даже человека с целой башкой, — сказал итальянец, который родился на севере Италии, на самой границе со Швейцарией и не переносил жару.

— Ну, голова в медицинском плане цела, в смысле трепанации черепа нет, — швед не понял итальянской шутки.

— Спасибо и за это…

— Сэр!

В помещение, где осматривали едва добравшегося до базы в аэропорту Николая — вошел Гренвилл, заместитель командующего сектором.

— Так, мистер Магнуссон, вы закончили?

— Думаю, что да, сэр. Больше ничего не требуется. Но может потребоваться утром, если нашему русскому коллеге станет плохо.

Швед плохо выговаривал имена.

— Хорошо. Тогда оставьте нас.

Свободные от заданий служащие наблюдательной миссии вышли из прохладной комнаты, где Николаю оказывали первую помощь.

Гренвилл присел на стул, отодвинул бутылочку с антибиотиком и упаковку бинта. Положил на освободившееся место разграфленный лист анкеты и собственную ручку.

— Вы понимаете, что мы обязаны провести дознание?

«Вы» — значит, дело плохо.

— Понимаю, сэр. Но это всего лишь уличное ограбление.

Британец помолчал.

— У вас был пистолет?

— Да.

— И где он сейчас?

Николай вытащил из кармана пистолет, увесисто бухнул на стол. Он был не таким дураком — имел три одинаковых пистолета с одинаковыми номерами, перед тем как заехать на базу — превозмогая боль, свернул, где нужно, раскопал тайник и достал запасной пистолет. Во всех армиях мира утеря личного оружия — одно из наиболее серьезных прегрешений; скорее всего, — именно этот способ могли бы использовать враги внутри компаунда, если бы захотели дискредитировать его. Как с этим обстоит в ООН — он не знал, но заранее заготовил два запасных пистолета и сейчас с наглой рожей предъявил англичанину один из них…

— То есть, вы не успели воспользоваться оружием?

— Нет, не успел.

— Как все произошло? Подробно.

Николай выдал заранее заготовленную байку. Зашел в Джамахирия-банк на улице, чтобы обналичить немного евро с карточки. Обналичил (досюда было правдой). Очевидно, за выходящими и банка людьми следили бандиты. Покушал — купил на улице лепешку с мясом и зеленью. Потом приспичило, решил облегчиться, отошел в развалины — и там получил по башке. Очнулся — уже без денег.

Англичанин поморщился. Только русские варвары способны гадить на улице — но туалетов общественных, что платных, что бесплатных, тут не было. Но и тут была разница между русским и англичанином — англичанин делал это вынужденно, а русскому на приличия было плевать.

— Чем вас ударили? — спросил Гренвил.

— Чем-то тяжелым. Камень, палка. Не кулак.

— Не кулак?

— Да, сэр, это точно. Я бы уловил разницу.

— Вас так часто били?

— В детстве занимался в спортивной школе, — недовольно ответил Николай.

Англичанин сделал пометку в бумагах.

— Ударили один раз?

— Да, сэр.

— И кто это сделал — вы не видели?

— Нет, сэр.

— Кроме денег ещё что-то пропало?

— Больше ничего, сэр.

— Кстати, а денег сколько пропало?

— Восемнадцать тысяч евро, сэр.

Англичанин вопросительно поднял брови, но русский сделал вид, что этого не заметил.

— А как насчет гематомы на подбородке? Я вижу ее своими собственными глазами. Вы уверены, что не дрались с кем-либо?

— Нет, сэр. Гематома могла образоваться в том месте, где я потерял сознание и упал на камни лицом, плашмя. Так можно и челюсть сломать, сэр.

Англичанин тяжело вздохнул.

— Интересный вы человек, Орлов.

Николай промолчал.

Гренвилл медленно, со вкусом порвал на мелкие клочки заполненную анкету.

— Поправляйтесь, Орлов, — сказал он, — и соблюдайте осторожность, когда при вас столь крупная сумма наличными. Почувствуете себя плохо — не стройте из себя героя.

— Благодарю, сэр…

* * *

Последним, кто навестил с этот день Николая, был индиец Раджив. Он принес самодельные лепешки с мясом и чай.

Николай мрачно посмотрел на лепешки.

— Спасибо, Раджив, ты добрая душа. Но меня начинает тошнить при одной мысли о еде, так что съешь лепешки сам, друг. А вот чай оставь…

Чай был вкусным…

Бывшая Ливия. Нефтяные поля. 25 июля 2015 года

Снайпер выстрелил, как всегда внезапно… А когда бывает по-другому? Если бы знать, где упасть, так и соломки бы подстелил или обошел бы на хрен это место десятой дорогой. Они ехали в «Мамбе», маленьком, уродливом, угловатом, коротком броневике, — что-то типа военного джипа для сил ООН, в котором можно уцелеть при подрыве на фугасе. Этот джип выдерживал и обстрел из автомата Калашникова, самый распространенный «трабл» на африканских дорогах. Но вот снайперскую винтовку калибра 12,7 — а выстрелили из чего-то подобного — лобовое бронированное стекло не выдержало. Оно буквально развалилось и ввалилось внутрь ломаными осколками. Брызнуло кровью.