Меч Эроса - [66]

И вот вам, пожалуйста!

Никарета прислушалась, пытаясь понять, не проснулся ли кто-то из аулетрид, а главное, не переполошились ли наставницы. В бытность свою гетерами они все были яростными соперницами и со временем, чем больше старели, тем сильней враждовали. Приглашение вести матиомы в школе при храме Афродиты поднимало избранных на недосягаемую для прочих гетер высоту. Здесь они могли быть уверены в своем благополучии – но, разумеется, оно впрямую зависело от благополучия и процветания школы! И сейчас, когда дела шли не слишком-то хорошо, Никарета порою слышала за спиной ехидный и недовольный шепоток наставниц, каждая из которых была убеждена, что могла бы сделаться гораздо лучшей верховной жрицей, чем нынешняя.

Возможно, зло думала Никарета. Но только коллегия храмовых жрецов могла снять с нее венец верховной жрицы! Нет, еще смерть… Но пока до того и до другого еще далеко! Пока еще не все потеряно. Если она сейчас прогонит этого молодого избалованного аристократа, который думает, что ему все на свете дозволено, даже тревожить покой служителей Афродиты Пандемос, – все и уладится. Она покажет свою власть и волю, все замолкнут, даже самые недоброжелательные наставницы, которые сейчас, небось, злорадно похихикивают, не осмеливаясь носа высунуть из своих доматио!

Никарета ринулась к воротам, около которых топтался страж, чувствовавший себя очень неуверенно и явно боявшийся прогнать Анатолия. Только храмовые жрецы были в чести у коринфян, а стражников набирали из рабов, которых за любую провинность можно было засечь плетьми или послать на городскую стену, где распинали особо опасных преступников. Понятно, что бедняга трусил и даже пикнуть не смел против разбушевавшегося гостя!

– Господин, время позднее, – сладким голосом, хотя внутри все так и кипело от злости, начала Никарета. – Отчего бы тебе не вспомнить о приличиях и не отправиться домой? Если тебе угодно пригласить на симпосий кого-то из моих аулетрид, приходи утром – и мы об этом поговорим. Ты же знаешь, правила школы дозволяют это. Думаю, мы сможем поладить…

– По-ла-дить? – заплетающимся голосом вскричал Анатолий. – Я хочу поладить с Тимандрой, а не с тобой, вредная старуха! Поладить! Ишь, разошлась! Иди вон поладь с прикованными к своим клеткам рабами, а я хочу Тимандру! И если ты ее сию же минуту не пришлешь ко мне, я… я… я тут все разнесу! Я подожгу храм! Тимандра! Тимандра! Хочу Тимандру! Хочу…

Внезапно вопли Анатолия прервались, и Никарета в полутьме разглядела какую-то высокую фигуру, которая метнулась к разошедшемуся крикуну и сильным ударом свалила его наземь. Анатолий покатился по ступенькам, наконец замер.

– Огня! – крикнула Никарета.

Страж дрожащей рукой выхватил из светца факел, освещавший внутренность двора, и подал ей.

Никарета просунула факел через звенья ворот, пытаясь разглядеть человека, который склонялся над неподвижным Анатолием.

– Пусть хранят тебя боги, господин мой, не убил ли ты его?! – шепотом позвала она, и человек, подняв голову, сверкнул на нее глазами, в которых играли злые искры:

– Не тревожься, верховная жрица, я его всего лишь успокоил. Хотелось бы приложить покрепче, чтобы он навеки забыл имя, которое тут выкрикивал, но, думаю, пока с него довольно. Однако я ему еще добавлю, если не одумается в тому времени, когда очнется!

– Благодарю тебя, друг мой, – вздохнула Никарета, которая тотчас узнала своего заступника. – С тех пор, как у меня нет Титоса, мне стало куда труднее следить за безопасностью школы и аулетрид. Стражники не ведают страха и совсем распустились. Вообрази, у одной из моих девушек пропала служанка, возможно, ее убили, и девушка волнуется. Она хотела поискать ее. И я была вынуждена призвать скифов нашего архонта, чтобы охраняли ее во время поисков на агоре! Разумеется, они ничего не узнали и ничего не нашли, ведь от стражников все разбегались. А был у нас евнух, они с Тимандрой могли бы всех потихоньку расспросить, глядишь, кое-что и узнали бы о бедной Эфимии.

– Тимандра? – пробормотал Хорес Евпатрид… а это был именно он.

Некоторое время Хорес задумчиво молчал, а потом сказал с усмешкой:

– Ты упрекаешь меня в смерти своего евнуха, верховная жрица? И ты права, поскольку его убил мой раб… Значит, я перед тобой в долгу. Постараюсь тебе помочь. Но прежде всего мне нужно убрать отсюда вот этого безобразника.

Он небрежно тронул ногой лежащего у его ног Анатолия, однако тот не пошевелился.

– Уж не выбил ли ты из него разум, господин мой? – забеспокоилась Никарета, но в это мгновение Анатолий вздрогнул, открыл глаза и простонал, глядя на склонившегося над ним человека:

– Где я? Что со мной?… Хорес, это ты? О, помоги мне, друг мой! Какой-то разбойник набросился на меня и выбил из меня всякое соображение! А как я сюда попал?

– Вставай, Анатолий, – насмешливо проговорил Хорес Евпатрид, помогая ему подняться. – Вставай, вставай! И пойдем отсюда. Если архонт узнает, как ты богохульствовал на ступенях храма Афродиты, уплатой одной только пени храму ты не отделаешься! Как бы не пришлось тебе быть поротым на этих же ступенях, подобно жалкому рабу!