Меч ее отца - [3]

Не надо думать об этом.

— …сарай для копчения рыбы, — говорил тем временем Карбер. — Сейчас он пуст. Мы можем там разжечь огонь для тепла, а не для дыма, ну и собрать там народ.

— Было бы отлично, — откликнулся незнакомец.

Марва улыбнулась ему. Пиви прекратил барахтаться. Он обнял кузину за шею и спрятал лицо в ее плаще.

— Переночевать можно у нас, сэр. А лошадь поставим в сарай для коз, теперь там много места, — улыбка ее скривилась. — Мы не успели спрятать животных от пиратов. А что они не забрали, то убили.

— Печально слышать это, — устало ответил всадник, а Таура подумала, что эту историю он слышит уже не впервые, и, наверное, всегда так отвечает.

Карбер отправил по деревне мальчишек, чтобы они созвали народ к сараю для копчения. Таура почувствовала детскую радость, когда он приказал Керри встать на стражу, и двинулась вместе с толпой в сарай. Несколько семей уже обосновались там. У них был огонь, и они устроили временные прибежища в разных его частях.

Почему ее мать не пришла сюда? По крайней мере, они бы жили отдельной семьей, своим домом. И у них бы остался отцовский меч.

Жители деревни шли сюда, где всегда пахло ольховым дымом и рыбой. Карбер перевернул больший деревянный ящик, чтобы посланник встал на него. Люди прибывали медленно, и Таура видела нетерпение незнакомца. Наконец он поднялся на свою маленькую сцену и попросил тишины.

— Больше ждать нельзя. Перекованные могут вернуться в деревню в любой момент. Это мы уже знаем. Так уже случилось в Кузнице, где Красные корабли напали в первый раз. Потом они вернули половину жителей, как бездушных призраков самих себя. — Он посмотрел вниз, увидел замешательство на лицах окруживших его людей и попробовал объяснить попроще: — вот приходят Красные корабли. Пираты убивают, грабят, но самое страшное бывает после того, как они уйдут. Они уводят тех, кого вы любите. Что-то делают с ними, чего мы не понимаем. Держат их какое-то время, а затем возвращают вам, в семьи. Люди возвращаются, усталые, голодные, мокрые, замершие. Они узнают родных, помнят их имена. Но они больше не будут людьми.

Он посмотрел на собравшихся людей и покачал головой, надеясь и не веря, что сможет расшевелить их. Таура следила, как он пытается объяснить.

— Они вспомнят ваши лица, вспомнят, как вас зовут. Отец будет называть детей по именам, пекарь вспомнит про кастрюли и печь. Они будут искать свои дома. Но вы не должны пускать их в деревню и домой. Потому что они не станут заботиться ни о ком, только о себе. С ними в деревню придут кражи, драки, убийства, насилие.

Таура непонимающе смотрела на него. В этих словах не было никакого смысла. Другие лица отражали то же смятение, и мужчина печально покачал головой.

— Это трудно объяснить. Отец будет забирать еду у сына. Если у вас есть что-то, чего им захочется, они возьмут это, и не важно, сколько боли придется принести. Если они голодны, они возьмут себе всю еду, если захотят спрятаться — займут ваш дом. — Еще тише он добавил: — Если в них разгорится похоть, они будут насиловать. — Он обвел взглядом людей и добавил: — Кого угодно.

Видя, что ему не верят, парень тряхнул головой:

— Пожалуйста, послушайте меня! Все, что вы слышали о перекованных, все слухи — все это правда. Сейчас пойдите и закройте свои дома. Закройте ставнями окна. Убедитесь, что засовы на дверях прочны. Выберите людей, которые будут защищать деревню. Соберите их. Возьмите себя в руки. Вы уже следите за дорогой. Это отлично.

Он вздохнул, и Таура заполнила паузу:

— Но что нам делать, когда они придут?

Он посмотрел на нее. Наверное, он был бы красивым мужчиной, если бы не был таким замерзшим и усталым. Щеки его покраснели, темные волосы блестели от дождя или пота. В карих глазах застряло страдание.

— Люди, которые ушли, не вернутся к вам. Перекованные уже никогда не станут такими, как были. Никогда. — Следующие его слова прозвучали жестко: — И ты должна быть готова убивать их. Прежде, чем они убьют тебя.

Внезапно Таура возненавидела его. Красивый или нет, он говорил об ее отце. Отце, большом и могучем Берке, который вернулся с дневной рыбалки, безоружный и не готовый к тому, чтобы его хватали и тащили. Когда ее мать закричала, чтобы она бежала и пряталась, она так и сделала. Ведь она была уверена, что ее отец, большой могучий папа, будет драться с похитителями. Поэтому она ничего не сделала, чтобы помочь ему. Его уводили, а она пряталась в ивовой рощице.

На следующее утро они с матерью встретились на руинах сожженного дома. Геф стоял там же и плакал, будто ему пять, а не тринадцать. И они не мешали ему стоять и хныкать. И Таура, и мать знали, что не смогут ничего объяснить ее глуповатому братцу. Под холодным моросящим дождем они ковырялись среди остывших обгоревших бревен и толстого слоя золы от соломы — в том, что еще недавно было их домом. Мало что удалось спасти. Таура с матерью разбирали чуть тлеющие обломки, Геф стоял рядом и вопил. В чудом уцелевшем тяжелом шкафу нашлось несколько котелков для готовки и три шерстяных одеяла. Нашли чашку и три тарелки. А потом из-под упавшего бревна Таура достала отцовский меч в тонких ножнах. Меч, который спас бы его, если бы был с ним.