Мажарин - [47]

Того, что у них раньше было. Только как его теперь

разжечь? Где искру взять?

Всю дорогу вспоминала, не сказала ли вчера того, чего говорить не стоило, не ляпнула ли

чего запретного в своей агонии. В любви призналась…

Ну и ладно. Пусть знает, что дорог. Что ей тоже было что терять, вернее, что всё она тогда

потеряла. И боль ее тоже еще не прошла: за его

страдания она до сих пор своей болью расплачивается.

— Смотри, что у меня есть, — сказал Сергей, остановив машину у подъезда.

Сунув руку в карман пиджака, он что-то вытащил оттуда. Марина некоторое время

недоуменно смотрела на серьги, браслет и кольцо, лежавшие на

раскрытой ладони. Потом рассмеялась, узнав в них свои украшения и вспомнив, при каких

обстоятельствах они у него остались.

— Боже, зачем ты их хранил?

— Сам не знаю. Забыл про них, так и остались в кармане того пиджака. Позже нашел.

Гораздо позже.

Забрав свои побрякушки, она небрежно сунула их в сумочку и снова улыбнулась. Будто

несмело. Будто смущаясь. Но не воспоминаний смущаясь

— собственной улыбки.

Сергей смотрел изучающе, пристально напрягаясь и стараясь отыскать в ее глазах знакомое

выражение.

— Да-да, я помню тот секс на лавочке, — ответила на его взгляд. — День рождения был у

Арсюши, а подарки всю ночь Мажарин получал.

— Угу, лучший мой подарочек — это ты.

— Да уж, — поторопилась выйти из машины, — надо было выбросить, они все равно ничего

не стоят.

— Почему не стоят?

— Они не настоящие, это копии. Оригиналы я хранила в банковской ячейке. Так многие

делают.

Мажарин дошел с ней до двери подъезда. Марина радовалась каждой лишней минуте,

проведенной рядом с ним, но понимала, что ему лучше уйти.

Не показала своего удивления, когда он вошел с ней в лифт.

Вознамерился до двери проводить?

Старалась сохранить невозмутимость и когда Сергей, постояв в прихожей, осмотрелся и

пошел в ванную. Вроде ничего не забывал у нее, но шел

целенаправленно, будто хотел что-то там найти. Или что-то забрать.

Взяв со стеклянной полочки мужской парфюм, он снял крышку и понюхал.

— У меня такой же был. И сейчас есть. Люблю его.

Марина смутилась и не ответила. Сам сейчас всё поймет. Уже понял…

Вернув туалетную воду на полочку, Серёжа вошел в спальню и оглядел комнату: кровать,

зеркальный шкаф во всю стену, мягкий серый ковер на

полу, на окнах темные портьеры.

— Ты что-то потерял? — подавленно поинтересовалась Марина, застыв в дверях.

Мажарин заглянул в шкаф и, снова сдвинув дверцы, окинул ее каким-то любопытным

взглядом. Подойдя, молча оттеснил в сторону, освобождая

себе проход и направляясь на кухню.

— Ты что-то потерял? — резче спросила. Но резкость в голосе была не от раздражения — от

большого волнения.

— Угу, потерял. Семь лет не мог найти и вот нашел. — Стукнул пальцем по одному из

шкафчиков: — А тут, наверное, кофе?

Открыв одну дверцу, обнаружил за ней банку кофе. Распахнув другую — темно-красные

кружки. Кухонный гарнитур у Маринки тоже бордовый с

серой столешницей. Стеклянный стол. И еще много других мелочей в глаза бросились.

Конечно, это могло быть просто совпадением, но только не в

их случае. Сегодня наконец понял, почему с первого дня мучило странное ощущение: будто

уже был в этой квартире. Всё, как у него семь лет

назад. Наверное, любую вещь без Маринкиной помощи мог тут найти.

Снова наткнувшись взглядом на мужскую толстовку, висевшую на спинке стула,

вспомнил, как задел его сам факт нахождения у Марины в

квартире мужских вещей. Очень болезненно задел. Это означало, что она с кем-то

сблизилась, подпустила к себе кого-то. Привыкла, притерлась.

Она смогла жить новой жизнью. Без него. А он нет. Он без нее так и не смог.

У него есть всё и ничего одновременно. Цель достигнута. Сделка века совершена. На счетах

приличная сумма денег. Настолько приличная, что

можно до конца жизни не работать, ничего не делать, жить безбедно и ни о чем не

беспокоиться: денег хватит не только ему самому, но и детям, и

внукам. Только вот семьи у него нет. Никого нет. Ни жены, ни детей. Даже просто любимой

женщины нет. Потому что жил всё это время холодно,

тихо. Бесцельно…

Взял со стула кофту. Темно-синяя, с белой надписью. Маринкина вещь. Ею пахла. Ее

духами, ее запахом и ничем больше. Она сама эту толстовку

носила. И те другие мужские вещи, которые заметил в шкафу, тоже носила только она.

Некоторое время Мажарин смотрел на Марину, словно ждал от нее какого-то признания.

— Ну, теперь ты знаешь, с кем я живу, — нервно засмеялась она, отходя подальше и

вжимаясь в стену.

— Давно? — приблизившись, осторожно заглянул в глаза, как будто боясь спугнуть любое

проявление чувств, любую смену эмоций.

— Лет шесть.

— Где год была?

Она молчала. Кажется, и дышать перестала.

— Где год была? — снова спросил он. — Почему университет бросила?

— Егор забрал документы. Я заболела. А ему, видимо, надоело объясняться с кураторшей, —

ответила затухающим голосом.

Сергей едва заметно кивнул. Про учебу от Нинки знал. Она сказала, что первого сентября

Маринка не появилась в университете, на занятия не

ходила. То, что брат забрал документы, она тоже ему сказала.

— Но вуз я закончила, — добавила Марина. — Восстановилась потом и закончила.

— Ты сказала, что узнавала про меня. Что значит «узнавала»?