Мажарин - [32]

подхватив с земли обрезок стальной трубы. — Я тебе аорту зубами перегрызу. Тебе труба не

поможет. Вы молодцы, конечно. Мужики! Прям по-

мужски со мной решили разобраться. Один с трубой, у второго за спиной шесть

утырков. Не знал, что я так устрашающе выгляжу. Чё на

американского гангстера похож? Марину мне отдай.

Веня вздохнул:

— Марину, говоришь, тебе надо. Так я ее не держу. Она сама ко мне пришла. Шампанского

попить и клубнички поесть. И послание тебе передала.

Сказала, чтобы не искал ты ее, просчитался ты со ставочкой. Не нужен ты ей, понимаешь?

Она погуляла, поиграла, поразвлекалась и устала от тебя.

Мусор ты для нее, понимаешь? Хотя сказала, что красив, как бог… а живешь в дерьме. Не

для тебя она. Никогда она с тобой не будет. Но ты не

расстраивайся, бабы все бл*ди. С этим ничего не поделаешь. Говорю, нравишься ты мне, я

человек без комплексов, можешь к нам присоединиться,

устроим тройничок. Будем трахать ее вместе. Иногда же можно.

И всё, что так яростно сдерживал, хлынуло в него. Кажется, изнутри разорвало.

Одурманенный невероятной дозой пошлости и грязи, Мажарин на

секунду прикрыл глаза. Всего лишь на секунду, уплывая из этой дерьмовой реальности, и

адская физическая боль накрыла душевные страдания.

Как саваном. Похоронив под собой.

Не Егорка трубой его ударил, не это унылое говно. Кто-то из охраны ударил такой же

стальной трубой по ногам.

— А говорил, на колени не встанешь… встал… — донеслось до затуманенного болевым

шоком сознания.

Оно еще было при нем, помутненное сознание. Мажарин еще упирался ладонями в землю,

еще не падал, хотя понимал, что на ноги уже не встанет.

На сломанных ногах только в кино бегают.

Тело взмокло, став липким от пота. Больная агония охватила каждую клеточку. Это была

только первая волна. Потом пошли новые волны. Новые

удары.

— Встал же… а говорил, на колени не встанешь…

Уже не понимал, то ли повторяли ему фразу, то ли она застряла у него в сознании.

Не вы меня на колени поставили, ублюдки гребаные... хоть и ноги сломали... не вы... моя

Мариша… ее слова... моя любимая девочка на колени меня

поставила… разорвала…

И от каждого нового удара чувства перекрашивались. Всё, что испытывал к ней, стало

черными от этой дикой боли и кровью навсегда запечаталось.

Теплая, она хлынула из горла в рот и пенисто залила подбородок.

А потом больше ничего. Ничего, кроме этого железисто-соленого вкуса во рту…

Глава 11

Прошло семь лет.

— Боже, — улыбнулась Марина, взяла цветы и подставила щеку для поцелуя. — Красивые.

Но все равно, Матвей, не стоило.

— Как это не стоило?

— Подожди минутку, я быстро отнесу их домой.

— Бери с собой. Такси ждет, мы и так опаздываем.

— Я быстро. Минутку. Туда и обратно. Не хочется тащить их с собой, боюсь, завянут. —

Вернулась в дом, поднялась по лестнице на несколько

пролетов выше и положила цветы под дверь. Не под свою. Сама жила на пятом этаже.

Господи, как она ненавидела белый цвет! Не переваривала!

А он розы притащил белые. Ослепительно белые, аж смотреть больно. И где только такие

нашел?

Выйдя из подъезда, Марина быстро подошла к машине, юркнула в распахнутую дверцу.

Матвей, довольно вздохнув, уселся рядом.

— Нужно о таких вещах предупреждать заранее, — мягким холодком выразила свое

недовольство. — Я не люблю торопиться и не люблю

опаздывать. Столько дел сегодня было. И я устала. Собеседник из меня сейчас не очень.

— Мариночка, не ворчи, пожалуйста. Так получилось.

— Ехал бы один. Зачем тебе я? — спросила всё с той же мягко-бесцветной улыбкой.

— Потому что я и с Володей хочу встретиться, и с тобой время провести.

— Матвей, обычно, когда за двумя зайцами гонишься… — засмеялась.

Ладно уж. Придется поужинать с этим другом, которого она не знала. Что-то

слышала, но что именно про него слышала, не помнила.

Недовольством кипела не потому, что устала и сил не было на общение. Не любила

знакомиться с новыми людьми и все эти разговоры не любила,

вяжущиеся на попытках что-то узнать, спросить, обсудить. Хоть так и положено. Не для нее

это. Она новые связи заводить не спешила и, как

прежде, предпочитала о себе не рассказывать. Одна надежда, что этому Владимиру будет о

чем с Матвеем поговорить, а она просто посидит

спокойно рядом. Послушает.

Через двадцать минут они зашли в уютный ресторан. Марина тяжело выдохнула. Как-то

душновато здесь, а вроде кондиционеры работали.

Возможно, не от тяжелого воздуха душно стало. Обстановка такие ощущения вызывала.

Атмосфера. Интерьер, оформленный в коричнево-красных

тонах. Столько красного — это существенный удар по психике. С такой осторожностью

всегда к нему относилась. Цвет яркий, непредсказуемый. А

тут его столько! Темно-красные диваны. Красные абажуры над столами. Стены, затянутые

красно-золотой тканью с орнаментом «дамаск».

Володя, конечно, уже ждал их. Матвей уверенно направил ее к круглому четырехместному

столику. Им навстречу поднялся сухощавый мужчина с

живым улыбающимся лицом и подвижными руками.

— Прости, мы немного задержались, — извинился Матвей перед другом и отодвинул стул.

— Марин, это Владимир. Вов, это Мариночка, —

представил свою девушку таким тоном, что уточнять, в каких они отношениях, не пришлось.