Мазарини - [21]

Эти обстоятельства не укрылись от зорких глаз Ришелье, который демонстративно выказывал дружелюбие папскому посланцу. Венецианский посол замечал, что «Его Светлость (то есть Мазарини) чаще всего можно увидеть на банкетах и в комедии». Сам же Джулио писал Антонио Барберини: «С кардиналом Ришелье разговаривать очень приятно. Он часто приглашает меня на обед, ни один праздник в его доме без меня не обходится…» В другом письме своему «падроне» посланник Рима замечал: «Как правило, обед у Его Преосвященства длится с двух до трех часов дня. Нередко он настаивает, чтобы я сопровождал его к королю. Он в разговоре со мной очень прост, а на публике – исключительно вежлив. Я чувствую себя обязанным постоянно составлять ему компанию». Кто тогда мог сказать, к чему это приведет в будущем?

После обедов и пиршеств беседы этих двух незаурядных людей с глазу на глаз приобретали более деловой характер.

– Если бы вы были министром короля, и к тому же кардиналом, вы не посоветовали бы ему восстановить Лотарингского герцога в правах. У Франции никогда не было более опасных врагов, чем государи этого дома. Вы можете воочию видеть, что они все время что-то предпринимают против короля.

Такие слова не раз повторял Ришелье папскому посланцу, и так передавал их в письме от 12 марта 1635 года своему римскому покровителю кардиналу Барберини искавший достойного выхода из своего щекотливого положения находчивый Джулио. Хитрый итальянец прекрасно понимал, что он ничего не достиг в результате своей миссии, не смог найти доводы в пользу мира. Великий кардинал непреклонно готовился к войне против Габсбургов.

Одна задача была уже выполнена. Судьба Лотарингии решилась по плану Ришелье. Две французские армии, наступавшие с севера и юга, овладели большей частью ее территории. Карл IV отрекается от престола в пользу младшего брата Николя, бежит в Германию и поступает на имперскую службу. С герцогом Николя французское правительство также не было намерено считаться всерьез. Вскоре тот с молодой женой – своей кузиной Клод Лотарингской, ради которой отрекся от кардинальского сана, – бежит к тетке в Тоскану. Парижский парламент незамедлительно регистрирует королевский эдикт об аннексии Лотарингии.

В создавшейся ситуации Мазарини придумывает еще один проект, чтобы поддержать свое реноме и одновременно престиж чрезвычайного папского посла. От имени Урбана VIII он предлагает созвать два мирных конгресса: первый – с католическими противниками Франции, второй – с представителями обеих конфессий. Поразительно, что Джулио фактически предугадал будущую процедуру проведения вестфальских переговоров, венчавших в 1648 году окончание войны.

В принципе Ришелье на будущее был с ним согласен, еще раз убедившись в политической дальновидности итальянца. Но он уже предпринимал необходимые усилия по заключению союзов с Лондоном, Турином, Амстердамом, Стокгольмом, Берном и Мюнхеном. 8 февраля 1635 года первый министр признал Республику Соединенных провинций. Фактически этот шаг предусматривал союз двух государств против Габсбургов. В Италии с его подачи формировалась конфедерация североитальянских государств под эгидой мечущегося Урбана VIII против Австрийского дома. А что еще оставалось делать римскому понтифику? Он всей душой желал мирного урегулирования, но в случае войны предчувствовал, за кем будет победа. К тому же он вольно или невольно симпатизировал Франции и не желал постоянно и часто принудительно руководствоваться советами великого герцога Тосканского, племянника императора Фердинанда.

Швеция также была намерена продолжать войну. Густав-Адольф погиб, но остались его умный министр – канцлер Оксеншерна и его хорошо обученные талантливые полководцы, к примеру маршал Банер. Вместе с тем Оксеншерна не спешил подписывать с Францией договор до того, пока Париж не определит точную дату вступления в войну, а еще лучше – пусть сам вступит первым. Шведы уже не хотели только воевать на французские деньги, а желали умирать бок о бок с самими французами.

Хуже всего дело обстояло с Англией, которую Ришелье желал втянуть в войну из-за столь необходимых стратегически проливов Ла-Манш и Па-де-Кале, во-первых, а во-вторых, из-за добротного английского флота. Но политическая и социальная ситуация в Англии никак не располагала к ее вступлению в конфликты на континенте. С начала XVII века она фактически находилась в процессе затяжного конституционно-правового кризиса, предвещавшего крупные политические потрясения. К тому же английский король Карл I Стюарт имел стойкий психологический синдром неудачной войны с Испанией, а затем с Францией из-за Ла-Рошели во второй половине 1620-х годов. В результате военных поражений в 1628—1629 годах политический кризис в Англии резко обострился, а взаимоотношения ее короля с парламентом и вовсе сошли на нет. Тридцатилетняя война, таким образом, послужила своеобразным катализатором этих процессов. В 1629 году Карл I разогнал непокорный парламент, твердо решив не собирать его вновь. Этим актом он затянул начало самой великой смуты в истории Англии на десять лет.