Мазарини - [69]
Беспокойство на северо-востоке королевства причиняли двое братьев, личности замечательные, которых Мазарини хорошо знал, их протестантская вера совершенно его не смущала (возможно, это даже успокаивало Джулио, уставшего от интриг святош-католиков). Речь идет о братьях Латур д'Овернь, Буйоне и Тюренне. Первый не смог смириться с недавней передачей Франции Седана, его города и княжества, причем без компенсации — титула князя. Он с первых дней присоединился к блестящему эскадрону генералов Фронды под теоретическим командованием бездарного Конти. Тюренн, командовавший очень сильной германской армией, колебался, принимая решение о присоединении к брату, хотя к этому его подталкивали честолюбие (он желал командовать в Эльзасе, имея блестящий титул) и любовница, красавица Лонгвилль (она должна была вот-вот разродиться сыном от предыдущего любовника, принца де Марсийяка, — мы знаем его по блестящим письмам под именем герцога де Ларошфуко). Как бы там ни было, Тюренн собирался присоединиться со своей армией к фрондерам. Предупрежденный об этом, Мазарини отреагировал очень быстро: он знал цену Тюренну и сумел уже 16 января подкупить Эрлаха, командовавшего вспомогательными немецкими частями. После двадцати встреч с гугенотом Рювиньи, сторонником Мазарини, и банкиром-снабженцем немецкого происхождения Гервартом Тюренн решает «предать» (правда, так тогда не говорили) в начале марта, хотя большая часть войск покидает его. На какое-то время он находит убежище в семье, позже, в Стене, его навещает сестра Конде. Последний ученый биограф Тюренна Жан Беранже высказывает сомнение по поводу того, что могло тогда произойти (впрочем, это не имеет большого значения, разве что для того, чтобы объяснить «ложный шаг Тюренна»). И все-таки Мазарини отвел опасность: его ловкость и его деньги (взятые в долг) соблазнили армию Германии.
Существовала одна сильная армия — испанская, Расквартированная в Нидерландах. Руководители Фронды не видели ничего плохого в том, чтобы попытаться завоевать ее расположение. Самый заманчивый аванс был сделан 19 февраля, в день, когда казнили Карла I: парламент, посмевший 12 февраля, под совершенно надуманным предлогом, запретить войти в зал герольду королевы, решил принять специального посланника эрцгерцога Леопольда-Вильгельма (побежденного в Лансе и правившего в Нидерландах), несмотря на резкий протест президента Моле и некоторых парламентариев. Мы ничего не знаем ни о личности присланного переговорщика, ни о его способностях, но этого человека все-таки приняли — пылко или сдержанно, в зависимости от темперамента. Подобный тайный сговор многим показался неприемлемым, напомнив о темных временах Лиги и начале царствования Генриха Великого, когда Испания почти командовала в стране и в столице, в полном согласии с самыми пылкими ультракатоликами. Мазарини никак не мог согласиться с подобными маневрами, организованными Гонди, Брусселем, их ближайшим окружением и самыми безумными аристократами-фрондерами. Благоразумные парламентарии и «честные французы» (как говорили во времена Ришелье), заседавшие в «центре» парламента, думали практически так же, что должно было ускорить ведение переговоров, которые все это время не прекращались.
Другое событие — и какого масштаба! — в конце концов заставило «благоразумных» принять решение, оно должно было немедленно (и в будущем) изменить, переориентировать судьбу французского королевства: мы говорим о казни, по приказу фанатиков-протестантов, короля Англии Карла I, дяди Людовика и зятя регентши.
Конечно, в Англии не впервые казнили, вернее, убивали короля; во Франции такое тоже случалось, но ни монах Жак Клеман, ни полумонах Равальяк не принадлежали к «так называемой реформистской» Церкви, ни один парламент или Верховный суд не отдавали приказа о казни. Казнь Карла I ошеломила. Ошеломила Париж и даже фрондеров, которые поспешили заявить, что сожалеют. Казнь внушила ужас большинству французских парламентариев и Сен-Жермену, дав противникам Фронды серьезные аргументы. Мазарини смог еще нагляднее объяснить регентше — она вряд ли хорошо понимала, что представляют собой английские государственные институты, — на что может осмелиться парламент (даже очищенный) против своего монарха.
Можно с уверенностью утверждать, что ловкий кардинал, хорошо знавший Европу, повсюду имевший информаторов и шпионов, давно понял, что представляет собой гражданская война в Англии, поражение короля при Нейсби (1645 год), «продажа» его парламенту за 200 000 ливров милыми его сердцу шотландцами и окончательная победа армии Кромвеля над тем, что осталось от парламента в декабре 1648 года. Казнь 9 февраля, казалось, исключившая на какое-то время Англию из «сообщества наций», предоставила Мазарини некоторую свободу действий и веские аргументы против тех, кто замыслил бы нанести урон монархии.
Самые благоразумные из парламентариев, а также те, кто родственными отношениями (или деньгами) был связан с финансистами, которых фрондеры преследовали, грабили, сажали, в тюрьму, в открытую начали переговоры с Сен-Жерменом. Аела там обстояли неплохо: самые прозорливые финансисты не колеблясь снабжали двор всем необходимым (уже в самом начале февраля Бонно отправил туда карету денег). Мы не станем подробно описывать эти переговоры — для нас представит интерес только их связь с военными событиями. Если не состоявшаяся измена Тюренна давала преимущество Мазарини (он получил обратно основную часть его войска, немецкую), то прибытие под Суассон в середине марта эрцгерцога в сопровождении фрондера Нуармутье подарило надежду парижским переговорщикам. Кроме того, Гонди и Конти, которые лгали так же легко, как делали глупости, начали распускать слухи, о прибытии войск из Нормандии (в действительности, некоторые части начали движение, но их остановили) и даже с запада, на помощь Фронде. К несчастью для последней, 22 марта стало известно, что войска Дюплесси-Пралена, поддерживаемые наемниками Эрлаха, попутно грабившими Шампань, быстро теснят испанцев к Нидерландам. Несмотря на крайние меры коадъютора и Конти, все время надеявшихся на помощь испанцев, следовало как-то завершать историю. Мир, намеченный в Рюэле, был заключен 1 апреля в Сен-Жермене и мало-помалу становился свершившимся фактом (хотя провинция еще бурлила).
Книга рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях второй половины XIV в. в Китае, которые привели к изгнанию чужеземных завоевателей и утверждению на престоле китайской династии Мин. Автор характеризует политическую обстановку в Китае в 50–60-х годах XIV в., выясняет причины восстаний, анализирует их движущие силы и описывает их ход, убедительно показывает феодальное перерождение руководящей группировки Чжу Юань-чжана.
Александр Андреевич Расплетин (1908–1967) — выдающийся ученый в области радиотехники и электротехники, генеральный конструктор радиоэлектронных систем зенитного управляемого ракетного оружия, академик, Герой Социалистического Труда. Главное дело его жизни — создание непроницаемой системы защиты Москвы от средств воздушного нападения — носителей атомного оружия. Его последующие разработки позволили создать эффективную систему противовоздушной обороны страны и обеспечить ее национальную безопасность. О его таланте и глубоких знаниях, крупномасштабном мышлении и внимании к мельчайшим деталям, исключительной целеустремленности и полной самоотдаче, умении руководить и принимать решения, сплачивать большие коллективы для реализации важнейших научных задач рассказывают авторы, основываясь на редких архивных материалах.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.