Мазарини - [62]
1648 год, фигурально выражаясь, разбудит Мазарини, но будет слишком поздно. Он перейдет в наступление, первые его атаки будут сдержанными, не очень умелыми, иногда неловкими… Он провоцирует — подталкиваемый королевой — болтовню, выдвижение устаревших проектов, страстные ссоры, словесную агрессию, взаимные нападки и драки, и в конце концов это приводит к грозной и опасной Фронде. Она напоминает все, что было в прошлом, и не похожа ни на одно событие былых времен, она скорее ворошит прошлое, чем заявляет о будущем, ее нельзя окрестить революцией, поскольку истинная революция изменяет основы государства и общества, а при Фронде ничего подобного не произошло (в отличие от Англии), что бы об этом ни говорили сумасброды и фантазеры. Тому, кто хочет встретиться с настоящей революцией, стоит пересечь Ламанш.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Первый тяжелый год:
1648
Финансовое положение в связи с войной было практически безнадежным, и Партичелли, повсюду искавший деньги, подготовил для регистрации парламентом новую серию финансовых эдиктов и позволил себе несколько дерзких выходок, вызвавших раздражение «Господ» из высших судов, которые уже в мае перешли в открытую политическую оппозицию. Успех оппозиционеров вынудил Совет короля, опиравшийся на армию-победительницу, прибегнуть к полицейским мерам. Увы — жесткие и не слишком умелые полицейские меры привели в конце августа к двухдневным баррикадам в Париже. Оппозиция считала себя победительницей. Королева готовилась к реваншу, решив покинуть Париж, изолировать и взять в осаду, что и произошло в начале 1649 года после осенней «прелюдии». Париж (конечно, не весь) вынужден был признать себя побежденным в марте—апреле 1649 года — то была так называемая «первая Фронда», «Парламентская Фронда», «старая Фронда» или «Парижская Фронда» (впрочем, все термины весьма приблизительны). О первой Фронде рассказывали сотни раз, ее толковали в зависимости от тех принципов, которых придерживались историки. Нас не слишком вдохновляет эта история, но мы должны хотя бы коротко вспомнить о ней. Кажется, будто вступаешь на старую разбитую дорогу…
В парламентских кругах начались серьезные волнения, когда Партичелли, увлекшийся продажей многочисленных должностей (он делил уже существующие надвое, что, практически, обесценивало их), покусился на докладчиков Государственного совета, важных персон, «делавших донесения» в Королевском совете. Их часто посылали комиссарами в провинции, они входили в Парижский парламент и некоторые могли «высказывать свое мнение» (голосовать). Партичелли задумал продать, и очень дорого, двенадцать новых должностей (сначала речь шла о 24 должностях, но Партичелли отступился). Судейские всех рангов бурно протестовали, докладчики в Государственном совете даже объявляли на какое-то время забастовку.
Поскольку многие налоговые мероприятия подлежали регистрации — разделение должностей, увеличение числа свободных феодов и других арендуемых земель, — королева и министры потребовали, 15 января, провести торжественное заседание в присутствии короля, семьи, министров и пэров королевства (некоторых из них). Парламенту оставалось одно — признать себя побежденным. Королеве, пребывавшей в большом волнении, все-таки пришлось выслушать напыщенные, страстные речи, в том числе выступление Омера Талона, первого королевского адвоката. Темы были все те же: парламент должен помогать несовершеннолетнему королю, давать ему советы по всем поводам, обсуждать законы; все налоги плохи, все финансисты — отвратительные мошенники, народ несчастен, ему впору щипать траву в поле, война бесполезна и разорительна, «пальмовыми ветвями и лавровыми венками не накормить изголодавшиеся провинции, где с людьми обращаются, как с рабами и каторжниками». Талон осмелился посоветовать королеве задуматься над этими ужасами в уединении своей молельни. Анна Австрийская могла воспринять подобные речи только как оскорбление и не преминула заявить об этом со всем высокомерием дочери Габсбургов.
Тем не менее уже на следующий день парламент объявил недействительными результаты этого заседания и принялся обсуждать предложенные эдикты.
Б Пале-Рояле возмущались и негодовали, однако ответы не блистали отточенным стилем. Неизвестно, кто — Мазарини или регентша — несет ответственность за последовавшие события, скорее всего, они оба.
Первоначально эдикты, которые парламент отказывался регистрировать, представлялись на рассмотрение трех других высших судов; из солидарности они тоже отказывались регистрировать указы. Второй мерой была задержка жалованья (процент от стоимости должностей) высокопоставленных судей… хотя парламентариям платили, несмотря на то что именно они первыми встали в оппозицию. В ответ парламентарии из солидарности отказались получать свои проценты (будьте уверены, они знали, что сей гордый отказ будет кратковременным!). Вывод — правительству недоставало политической ловкости.
Регентский совет ответил контратакой на ежегодный налог («полетту») — право, по которому, начиная с 1604 года, чиновникам разрешалось платить казне, дабы обеспечить себе богатую должность, передававшуюся по наследству (даже в случае внезапной смерти ее обладателя). Годовой налог устанавливался на девять лет и подлежал возобновлению в январе 1648 года. Решение не принималось более трех месяцев. Королева угрожала, что не станет возобновлять договор, и президент Моле, человек, вполне уравновешенный, 6 апреля объявил, что подобное решение «меняет лицо королевства», охлаждает теплые чувства чиновников и «нарушает дисциплину» сообществ: такая выспренность была свойственна нескольким дюжинам парламентариев, заботившихся о собственном состоянии больше, чем о чести и здравом смысле, что больше всего раздражало королеву.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.