Мазарини - [57]

В октябре 1643 года волнения в Туре длились почти месяц. Интендант де Гере, описавший эти события (именно он и подавил бунт, причем не без труда), считал виновницей взбунтовавшуюся чернь из предместий, протестовавшую против введения нового налога на вино — 30 су за бочку. де Гере полагал, что несколько злонамеренных купцов толкнули рабочих-ткачей на путь насилия, он детально описывает происходившее: субарендаторов и сборщиков нового налога побили, несчастных обокрали, арестовали и привезли в предместье Ла-Риш; по соседству, в том числе в Блере, происходили нападения на прохожих и путешественников, которых записывали в «вымогателей налогов». Оставшись на какой-то момент без поддержки войск, карабинеры отправились усмирять бунты в Нижнем Мене, интендант не без труда вооружил городских буржуа, решившихся взять в руки винтовки только под угрозой разграбления города: поразительная реакция, которую чуть позже мы увидим и в Париже. Когда войска наконец вернулись, бунтарей прогнали, а предводителя, некоего «капитана Сабо», приговорили к повешению, сожжению и развеиванию пепла по ветру… В последний момент палач испугался и сбежал: его пришлось возвращать manu militari (силой оружия), под охраной «четырех сотен горожан — чиновников, добропорядочных буржуа и крупных торговцев» на рыночную площадь, где его и сожгли.

В 1644 году интенданты сообщают о восстаниях в Марселе и Балансе. В Монпелье, в июне-июле 1645 года, женские выкрики положили начало смуте: их спровоцировало объявление об отмене наема зимних квартир для гостей из Каталонии; дело осложнилось после прибытия откупщиков, требовавших выплаты налога «на ремесленников по случаю счастливого возложения короны на голову Его Величества». Чиновники финансового ведомства и губернатор Шомберг утверждали, что точное число восставших измерялось тысячами — они грабили сборщиков налогов, избивали их, жгли дома. Впрочем, восставшие недолго наслаждались победой: Шомберг задействовал армию и отменил на время сбор налогов. Увы, несколько позже все вернулось на круги своя…

Добавим, что подобные волнения в тот же период, между 1643 и 1648 годами, имели место во многих городах — Клермон-Ферране, Анжере (где противостояли друг другу две «партии»), Сен-Море, Домфроне, Туле, Иссуаре, Манде, Гренобле, Тулузе и многих южных городах, в том числе в Лангедоке и Провансе.

В начале 1648 года «люди, заседавшие в Парламентском Суде Дофине», предупреждают канцлера Сегье (а через него — Мазарини) о недовольстве и угрозе мятежа в провинции, провоцируемых увеличением размера налогов и новыми поборами: «Едва пришло сообщение об увеличении тальи и чрезвычайном налоге для прохода войск, как появились комиссары, чтобы устроить Лионскую таможню в горах Дофине, дабы взимать пошлины за товары, которые даже не ввозятся в город… кроме того, увеличена на 12 денье на каждый ливр [5%] стоимость соли […], что слишком дорого. […] Все эти одновременные займы очень взволновали «простолюдинов, которые почитают себя задавленными налогами: отовсюду звучат выражения отчаяния и угрозы […], способные снова вызвать смуту, как в недавнем времени из-за 5% […] Всего можно ожидать от народа, который не боится пожертвовать жизнью, ибо ему незачем ее беречь». Жалобы? Безусловно! Но вполне обоснованные. Напомним, что в Эмбруне комиссар Лионской таможни и служащий солевого амбара работали с «риском для жизни». И все-таки парламентарии благоразумно признает, что следует «заниматься делами короля», и желают скорейшего заключения мира. Это достаточно сдержанное послание о событиях в провинции, которая считалась небедной и по которой не слишком сильно ударила война, где люди не страдали от голода, дает представление о реальных трудностях губернаторов провинций и народа.

Помимо денег, получаемых от сбора налогов, от продажи и перепродажи должностей и рент и от бесконечных займов, Мазарини и несколько его министров пытались, идя по стопам предшественников, извлечь прибыль из добычи золота близ Парижа, где находились главные залежи богатств королевства. Но Париж — не Эмбрен, не Сабль-д'Олонн и не Монпелье.

Париж показал свой нрав.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Ужасные годы. 1648-1652

ГЛАВА ШЕСТАЯ. О том, что называют Фрондой: начало (январь — май 1648)

В сентябре 1647 года юному королю исполнилось девять лет. Два месяца спустя он, как и его брат, победил оспу, подарившую на какое-то мгновение надежду вечному неудачнику Гастону. Мазарини правил страной как полновластный хозяин, всегда (или почти всегда) поддерживаемый королевой-регентшей, с помощью небольшой группы министров: верного Летелье, хозяина, как тогда говорили, ведомства войны; канцлера Сегье, серьезного человека, хоть и чуточку афериста, который — конечно, после королевы — возглавлял правосудие, получая корреспонденцию из всех провинций; и, наконец, неутомимого Партичелли, посвятившего свои таланты королевским финансам (но и своим тоже), ставший впоследствии господином д'Эмери (он вышел из семьи торговцев и банкиров итальянского происхождения, жившей в Лукке и перебравшейся в Лион, а позже иммигрировавшей в новую подлинную финансовую столицу королевства). В единственном совете, имевшем вес, так называемом «Узком совете» (в «обычном королевском совете» было слишком много интриг), появлялся Мсье, всегда изысканно-вежливый (он переставал «швистеть», как писал кардинал де Рец), он одаривал улыбкой невестку, а иногда и кардинала, и представителей прежней команды — Бриенна и Шавиньи (позже у них случились серьезные неприятности — Бастилия или ссылка, на некоторое время). В пресловутый Совет совести, назначавший епископов и аббатов, входили два или три прелата и господин Венсан: королеву и кардинала изгнали после заговора «значительных». Мазарини назначал тех, кого хотел, в приходы и богатые аббатства, не забывая ни друзей, ни себя самого. Однако не это составляло главную заботу Мазарини. Недавние серьезные трудности обострялись: война, интриги при дворе и в столице — требовалась масса времени и сил, чтобы распутать козни и обойти расставленные ловушки, всеобщий ропот недовольства и — главное — упоительные поиски золота и серебра. Лишь самый большой хитрец мог в начале 1648 года предвидеть, что из создавшегося положения найдется выход и поможет этому время, гениальный мастер, столь высоко ценимый Мазарини.