Мазарини - [24]

Бедняки предпочитали держать «шерстяное животное» — овцу (баранов резали), поскольку она была наименее прожорлива, да еще какую-нибудь птицу. Молоко, шерсть, ягнята, яйца, молодые петушки и старые несушки — все это чаще продавалось, чем съедалось. В центре и на западе Франции существовали огромные фермы с пастбищами, покрытыми сочной зеленой травой, где разводили необходимых в хозяйстве ослов и мулов (гористая местность, Пуату…), лошадей для пахоты, тягловых и верховых лошадей и, конечно, крупный рогатый скот: из Нормандии, Берри и Бурдонне стада медленно двигались к гигантским рынкам Со и Пуасси. Заплатив пошлины за переход по мостам, фермеры платили парижский налог и гнали скотину на бойню столицы. Поголовье все время обновлялось, составляя главное богатство ферм и хозяйств, остававшихся в тени для фискальных органов: их не считали богатыми, поскольку там производили мало пшеницы.

Как бы ни разнились производимые товары, как бы ни отличались друг от друга крестьянские хозяйства и провинции, труд крестьянина, гораздо более разнообразный, чем мы можем себе представить, все-таки помогал деревне выживать во все времена, за исключением периодов глобальных несчастий, увы, слишком частых. Через налоги и пошлины значительная часть денег, вырученных за урожай и проданный скот, уходила в город, кормила, поила и одевала горожан, обогревала их (лесом, сплавляемым по рекам) и, конечно, обогащала. Земельная рента, в разных ее формах, накапливалась в городах, деньги превращались в новые дома, роскошную мебель, сверкающие драгоценности; деньги реинвестируются, их отдают в заем, под проценты, причем ростовщичество, часто незаконное, охотно используется для того, чтобы поправить «дела короля» — финансовый мотор страны: так было до Мазарини, так будет во времена его правления, ничего не изменится и после него.

* * *

Город

Город, питавший жизненную силу из труда деревенских тружеников, не довольствовался обогащением за счет спекуляций земельной рентой. Помимо привычных видов деятельности — мастерских ремесленников, лавок торговцев и рынка, порой весьма значительного, — здесь существовали перерабатывающая промышленность, текстильное производство — например, в Амьене и других городах на север от Сены особенно процветало производство дорогих тканей — шелка, кружев, золототканых и серебрянотканых материй — и предметов роскоши. Именно в городах — Руане, Лионе и, главное, в Париже — было сосредоточено, так сказать, «культурное производство» (в Париже оно находились на левом берегу Сены). Середина XVII века характеризуется исключительной активностью, в оборот была запущена огромная денежная, товарная и человеческая масса, после долгих лет разрушительных и темных Религиозных войн разворачивается бурное строительство. Самым известным и наиболее ярким примером является столица. К 1590 году население Парижа увеличилось с 200 000—250 000 человек (период Святой Лиги[32]) до 400 000 человек накануне Фронды. Тот факт, что население столицы практически удвоилось, можно объяснить лишь возобновлением строительства: историки описывают город как вечную стройку. С начала века в Париже запрещалось строить деревянные здания (разве что во дворах, в качестве служебных помещений, что было ошибкой). Итак, прекрасный камень и каменотесы — зачастую овернцы[33] и каменщики — как правило, уроженцы Лимузена — активно помогали расширить границы города и ближайших предместий, используя пустующие пространства' на севере и северо-востоке столицы, где еще недавно находились укрепления Карла V и построенная при Людовике XIII укрепленная линия «желтых рвов» — будущие Большие бульвары. Именно таким образом были присоединены и построены три предместья: Вильнев, старинные предместья Монмартр и Сент-Оноре. Король, магистр ордена Тамплиеров, аббатство Сен-Жермен владели огромными земельными участками: великие урбанисты Генрих IV и Сюлли создали Королевскую площадь, площадь Дофина и прилегающие к ним кварталы. Позже финансовые тузы, близкие ко двору, обустроили то, что станут называть Островом Людовика Святого (раньше там были пастбища), с помощью темных махинаций построив замечательный архитектурный ансамбль. За несколько десятилетий было основано около пятидесяти новых монастырей, построено и расширено около дюжины церквей, счастливо соединив католическое Возрождение и расцвет жилищного строительства. Грандиозное строительство привлекало в столицу все больше людей, почти все время здесь находился двор и богатая клиентура, которую нужно было кормить, одевать и наряжать, а потому парижские дома начали надстраивать, ведь расширять их возможности не было. Эта практика оказалась характерна и для следующего периода жизни столицы.

Тот факт, что большинство крупных городов (впрочем, население каждого составляло не более 10% населения столицы), особенно столицы провинций, большие рынки и порты менялись в ту же сторону (Лион опередил города атлантического побережья), доказывает (когда идет строительство, не стоят на месте и другие дела), что у большого государства хватало и ресурсов, и энергии. В созвездии больших городов Лион продолжал блистать шелкоткацкой промышленностью, ярмарками, сохранив за собой роль торгового перекрестка, но утратив решающее влияние в банковской сфере: за королями и королевами Медичи в Париж последовали итальянцы — давние корифеи этого дела.