Мазарини - [15]
Мазарини должен был отправиться на мирные переговоры в Мюнстер, а может быть вернуться в Рим, по еще более важному делу, но внезапно его пригласили сопровождать короля, кардинала-герцога и двор: они отправились в лагерь французской армии, которая воевала в Северной Каталонии и штурмовала Перпиньян. Оба покровителя Мазарини больны, страдают от сырости и лихорадки — Ришелье находится в Нарбонне — постоянно переезжают и находятся в переписке. Молодой Мазарини играет роль доверенного лица. Внезапно, в июне 1642 года, как гром среди ясного неба, случился заговор Сен-Мара.
Легкомысленный красавчик, которого сам Ришелье почти толкнул в объятия хозяина, с душой, жаждавшей платонической любви, по глупости стал участником серии заговоров, имевших целью — ни много ни мало — ликвидацию Ришелье и окончание той войны, которую с 1630 года называли бесчестной: тогда был раскрыт заговор святош, жестоко подавленный. В заговоре участвовали знатные дворяне, командовавшие отрядами вооруженных вассалов, авантюристы всех мастей, ловкие иезуиты, умевшие оставаться в тени, происпански настроенные святоши и, конечно, Мсье, брат короля Гастон Орлеанский, легкомысленный, предававший всех и каждого, столь же порочный, сколь и слабый, мечтавший о короне. Увы, ему пришлось оплакивать свою мечту после запоздалого рождения двух племянников. Заговор питали обещания короля Испании и испанское же золото. На сей раз Филипп IV и заговорщики, среди которых был герцог Бульонский, славный генерал, гугенот, хозяин Седана и окрестностей, подписали договор по всей форме. Ришелье получил копию договора, возможно, при тайном участии Анны Австрийской, которая «перешла» на сторону государства сына и выступила против брата.
Гнев кардинала и жестокое разочарование короля привели, как известно, к казни в Лионе предателя Сен-Мара и его друга де Ту, знавшего о заговоре, возможно, участвовавшего в нем и — главное преступление — не донесшего. Казнь свершилась 12 сентября 1642 года. Во время процесса Мазарини совершал челночные поездки из Лиона в Тараскон и обратно, где жил Ришелье. Мазарини пытался — правда, осторожно — выступать в защиту де Ту: он всегда стремился прийти к соглашению, не любил публичные казни и так никогда и не смирился с ними.
После завершения дела Сен-Мара кардинал Ришелье поручил Мазарини трудную миссию — урегулирование дела герцога Бульонского, старшего брата молодого маркиза де Тюренна (Мазарини очень ценил его), который был замешан в заговоре, но помог обвинить Сен-Мара. Герцогу обещали прощение за сдачу Седана, одной из лучших крепостей (каковой он и должен был остаться). Дело осложнялось тем, что форт удерживали испанцы, а герцогиня Бульонская (герцог воевал недалеко от Седана), жившая неподалеку от города, готова была уступить посланнику короля Испании Франсиско Мелло. Мазарини переубедил герцогиню и ловко ввел французские войска в форт там, где их никто не ждал. Стойкий гугенот (в Седане это было необходимо) маршал Фабер стал губернатором форта (сентябрь—октябрь 1642 года).
Вернувшись в Париж, Мазарини, по указанию больного Ришелье, составил письменные инструкции графу д'Аво для будущих переговоров в Мюнстере. За заслуги молодой кардинал получил аббатство Корби в Пикардии с рентой 80 000 ливров, одно из самых богатых в королевстве. Больше Джулио не покидал своего покровителя, которому становилось все хуже (он жил в Рюэле, а потом переехал в Кардинальский дворец, где и умер 4 декабря).
Доверие, которое Ришелье питал к Мазарини, бесспорно. Именно он посоветовал Людовику XIII взять на службу исключительно способного дипломата. Подталкивал ли Джулио герцога? Скорее, нет. Письма Мазарини и некоторые его признания позволяют предположить, что он думал о возвращении в Рим и даже сделал несколько приготовлений к путешествию…
Но можем ли мы доверять этим признаниям?
Бесспорно ясно одно: Мазарини оказался очень полезен своим покровителям, и теперь Людовику XIII предстояло решать его судьбу.
Решающие недели
(декабрь 1642 — май 1643)
Людовик XIII не стал медлить: четыре дня спустя после смерти Ришелье, на частной аудиенции он заявил своему верному «хроникеру», послу Венеции Джустиниани: «Я хочу, чтобы все оставалось без изменений, чтобы мне служили те же министры, и, поскольку кардинал Мазарини в курсе всех замыслов нашего покойного кардинала, я решил ввести его в мой Совет»
