Мазарини - [127]

Забытый сегодня Минье (1836 год) судил о кардинале более здраво: он был «хранителем» архивов Министерства иностранных дел, читал депеши Мазарини, ценил его, называя «великим умом», предусмотрительным, изобретательным, здравомыслящим человеком, с характером скорее гибким, чем слабым, не твердокаменным, но упорным». […] Мазарини, как считает Минье, обладал невероятной стойкостью, несмотря на частые смены настроения, считал, что оказывать в некоторых случаях сопротивление некоторым людям — значит проявлять не силу, а слабость. Мазарини «уступал, чтобы наступать, уезжал, чтобы вернуться». Поблагодарим далекого наследника Минье, открывшего для нас этот удивительно точный и взвешенный текст. Но кто сегодня читает Минье? Фактически, настоящим его последователем был Шерюэль, создавший огромный труд — 9 томов документов и 7 томов текста (в последней четверти XIX века), «реабилитировавший» яркую личность великого человека. Историк-эрудит обожал Мазарини и посвятил ему всю свою жизнь.

Шерюэль подвигнул своих многочисленных учеников (далеко не столь эрудированных) продолжать исследование и изучение жизни Мазарини, и плоды их трудов мы могли лицезреть в год трехсотлетия со дня смерти Мазарини, широко отмечавшейся во Франции.

Я всегда восхищался личностью Мазарини, но привел меня к кардиналу интерес к условиям жизни простолюдинов в провинции и в городе в XVII веке. Работая в архивах, я оценил значение Фронды и войны как факторов, многое определявших в середине «века Мазарини».

ПРИЛАГАЕМЫЕ ДОКУМЕНТЫ

О Мазарини: портреты и впечатления

Оливье Лефевр д'Ормессон, 1643 год (во время первой встречи):

«Он высок, хорош собой, отлично сложен, шатен, с живым и умным взглядом и очень добрым лицом».

* * *

Христина Шведская, 30 декабря 1656 года (письмо кардиналу Аццолино):

«Мазарини — человек осторожный, ловкий, тонкий, желающий, чтобы его считали придворным и иногда довольно хорошо изображающий царедворца; он умерен во всех своих страстях, вернее, можно сказать, что у него всего одна всеобъемлющая страсть: это его честолюбие. Все другие страсти он подчиняет ей, а любви и ненависти в нем ровно столько, сколько необходимо, чтобы достичь цели, а хочет он одного — править. У него великие проекты, достойные его непомерного честолюбия, изворотливый, ясный, живой ум, обширнейшие знания в области всех дел света, я не знаю никого, кто был бы лучше информирован; он трудолюбив, усидчив и прикладывает невероятные усилия, чтобы сохранить состояние, и сделает все возможное, чтобы увеличить его. И все-таки он сделал немало ошибок в управлении страной и признает это; хваля Вам Мазарини, я не хочу возвеличить его, но думаю, буду права, если скажу, что это великий человек».

(Цитируется без ссылок Леером де Люзом, «Христина Шведская», с 239, №1, Файяр, 1951 год)

* * *

Кардинал де Рец, двадцать лет спустя

«Мы видим на ступенях трона, откуда суровый и грозный Ришелье чаще разил людей, чем управлял ими, его наследника, человека мягкого и доброго, который ничего не хотел и был в отчаянии, что сан не позволяет ему выразить смирение перед всеми, как он бы этого хотел».

Об Анне Австрийской

Анна Австрийская к 1630 году, глазами ее фрейлины госпожи де Моттвиль:

«Она была причесана по последней моде… с буклями. Волосы ее потемнели, они очень густые. Черты ее лица нельзя было назвать изящными, нос был слишком крупным, как у всех испанок, и она злоупотребляла помадой; она была очень белокожа, ни у кого не было такого цвета лица, как у нее. Глаза ее были изумительно хороши… зеленоватый цвет делал взгляд необычайно живым. Маленький пунцовый рот…, унаследованный от австрийских предков, придавал ей дополнительное обаяние. Руки и плечи были удивительно хороши; их снежной белизной восхищалась вся Европа. Она была высокой, гордой, но не высокомерной…»

* * *

Регентша в 1643 году. Ее обычный распорядок дня:

«Она обычно просыпалась между десятью и одиннадцатью часами, а в те дни, когда ходила на мессу, в девять часов утра и всегда долго молилась, прежде чем позвать дежурную статс-даму. До объявления о пробуждении королевы к ней являлись с визитом главные приближенные…. На этих церемониях присутствовали и мужчины. Через полчаса она поднималась, надевала халат и, прочитав вторую молитву, принималась за еду и ела с большим аппетитом. Завтракала она всегда плотно, так как здоровье у нее было отличное. После бульона ей подавали котлеты, колбасы и пудинг. Она все съедала, но потом обедала так же обильно. После завтрака она брала рубашку, которую с нежным поцелуем подавал ей король. Надев кринолин, она брала какой-нибудь пеньюар, набрасывала на себя и благочестиво слушала мессу, после чего приступала к туалету… Ее красивые руки вызывали восхищение… у нее были самые красивые волосы на свете… (Позже), пожелав всем спокойной ночи и после ухода кардинала Мазарини, она заходила в свою молельню и молилась там больше часа… ужинала в одиннадцать часов, (а) мы доедали то, что оставалось, не зная ни порядка, ни меры (потом мы говорили и около полуночи шли спать…)».

N.B. (Не правда ли, увлекательно? Разве госпожа де Моттвиль не большая писательница?)