Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля - [127]

Идея шоу принадлежала самому Майклу. Высокотехничная компьютеризированная, в манере Джорджа Лукаса, сцена и система освещения стали визитной карточкой этого представления. Среди прочего, там была гидравлическая система, которая выдвигала сцену, представляя группу. Майкл был в узких брюках с вертикальными черно-белыми полосами «под зебру», расшитой блестками рубашке, белых носках, туфлях-«лодочках» в стиле 50-х и в белой перчатке, — словно появившуюся прямо из-под земли в слепящем свете двух сотен прожекторов.

Братья, видимые сначала только как силуэты, медленно, под барабанную дробь, спускались по лестнице, приближались к микрофонам, снимали свои солнечные очки и стремительно начинали первую песню — сочинение Майкла «Wanna Be Startin' Somethin'. Тут были лазеры, красные и зеленые, малиновые стробоскопы, фиолетовые дымовые шашки — магия, иллюзия и фейерверки. 18 песен программы раздавались из 100 мощнейших уличных колонок.

Странным образом, братья не исполняли ни одного номера из своего нового альбома Victory. Марлон объяснил, что Майкл отказался исполнять их вживую перед публикой.

«Тут есть кто-нибудь из Канзас-Сити?» — спросил Майкл толпу, которая ревом ответила ему.

Джермен исполнил 3 своих вещи, но был, казалось, не в форме и пел вяло. Сольные хиты Майкла приберегли напоследок. Он был в отличном голосе, более, чем когда-либо, настоящий вокалист. К концу шоу аудитория — матери с годовалыми детьми, тинейджеры со своими родителями, вместе черные и белые (белые преобладали) — была доведена до неистовства. Они испытывали чувство подлинного единения с Джексонами, несмотря на то что большинство из 43 тысяч зрителей должны были приноравливаться, чтобы увидеть искаженное изображение Джексонов на экранах, установленных в разных местах гигантского футбольного стадиона.

Было понятно, что эта публика платила неслыханную цену за билеты, чтобы увидеть лишь одного человека — Майкла Джексона. Благодаря его музыке (не говоря о достижениях техники) слава артиста достигла столь мифических размеров, что никто сейчас не мог с ним сравниться. Для его публики ни один из противоречивых слухов, о которых они читали или слышали за последние несколько месяцев, не имел значения по сравнению с тем фактом, что ОН, неоспоримая звезда, вышел сейчас на сцену, чтобы обратиться непосредственно к ним. Все, что сегодня было важно, — это талант Майкла, страсть, с которой он отдавался своей работе, их признание его искусства и то, как он исполнял этот невозможный обратный, скользящий словно по стеклу, шаг через всю сцену. Аудитория выражала свое признание оглушительным ревом, аплодисментами после каждой песни.

После первого же из трех концертов в Канзас-Сити стала очевидна тягостная правда: Майклу не стоило соглашаться на эти гастроли по многим причинам, не считая организационных трудностей. Он был сейчас лидером группы, частью которой он себя больше не ощущал. Как написал один из критиков, «Марлон, Джермен, Рэнди и Тито были похожи на незваных гостей на собственном празднике». Все чувствовали, несмотря на всю энергию его выступления, что Майкла сковывает настоящий страх — боязнь полностью затмить и этим унизить братьев своим электризующим присутствием. И в свете последних событий вас не оставляла мысль, что он не может дождаться конца этого феерического действа. В то же время его братья выступали с такой самоотдачей, словно это — их последний в жизни шанс.

Слова Джермена в его интервью пролили немного света на ту ревность и разлад между братьями, которые расцвели пышным цветом:

«Хотя Майкл очень талантлив, львиная доля его успеха — от удачи и везения. На его месте оказался он, но очень просто мог оказаться и я. Но я сейчас делаю массу вещей. Я — самый энергичный из братьев. И я останусь им, когда они займутся каждый своим делом».

Ни на секунду, казалось, братья не имели общих ценностей и равных достижений с главной звездой их группы. И ни на секунду не могло показаться, что Майкл хочет работать с ними дольше, чем он был вынужден. Стараясь доказать свою лояльность семье, Майкл отдалялся от нес еще дальше. И, может быть, он потерял при этом частичку своей души. Наверняка почувствовал, что потерял что-то, когда Джеймс Браун, один из его кумиров, отклонил его предложение выступить вместе в «Мэдисон сквер гарден» в Нью-Йорке. Всегда бывший для Майкла примером, он счел, что цены на билеты столь высоки, что на концерт не сможет прийти большинство черных поклонников его группы. Браун отказался выступить в знак протеста.

Это должно было причинить боль Майклу и заставить его задуматься.

Агония тура Victory продолжалась до 9 декабря — то же шоу, те же слова на каждом выступлении. Майкл — не импровизатор. Во время концерта придерживается схемы и редко отходит от нее. Брюс Спрингстин посетил концерт Джексонов в Филадельфии, после шоу они беседовали с Майклом за кулисами.

—  Вы разговариваете с людьми во время ваших концертов? — спросил его Джексон. — Я слышал, что вы делаете это.

—  Да, я рассказываю им истории, — ответил Брюс. — Я выяснил, что людям это нравится. Им нравится слышать ваш голос не только во время пения. Они сходят с ума от того, что вы просто говорите.