Маяковский едет по Союзу - [37]

«ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ УКРАИНСКУЮ НОЧЬ!»

Именно так начинается стихотворение Маяковского «Долг Украине», написанное в 1926 году. За этой первой гоголевской строкой-вопросом — ответ:

Нет, / вы не знаете украинской ночи!

И дальше — признание, полное глубокого смысла:

Разучите / эту мову / на знаменах — / лексиконах алых, — / эта мова / величава и проста: / «Чуешь, сурмы заграли, / час расплаты настав…» / Разве может быть / затрепанней / да тише / слова / поистасканного / «Слышишь»?! / Я / немало слов придумал вам, / взвешивая их, / одно хочу лишь, — / чтобы стали / всех / моих / стихов слова / полновесными, / как слово «чуешь».

Маяковский горячо любил Украину и не раз выступал а разных ее городах. Особенно часто он бывал в Киеве и в тогдашней столице — Харькове: в январе 1926 года (после возвращения из Америки) он делился впечатлениями о своем путешествии, а в конце того же года выступил с разговором-докладом «Как писать стихи?». В новом, 1927 году он четыре раза побывал в Харькове.

Переполненный театр дружно встретил поэта. Свет потушен, как на спектакле (привычка). Стихли аплодисменты, но Маяковский молчит и удивленно вглядывается в зал. Публика пришла в смущение: что случилось?

Из средней двери в зал буквально ворвался опоздавший. Он лихорадочно разыскивал свое место. Наконец, народ сообразил, в чем дело, и все взоры на него. Он пролез на свое место, но с другого края, взбудоражив весь ряд. Тут Маяковский не выдержал:

— Это мне напоминает одного человека, который на вопрос «покажи свое левое ухо»  делал так, — при этом Владимир Владимирович правой рукой через голову тронул свое левое ухо.

После этой фразы снова раздались аплодисменты.

— Ну, а теперь перейдем к делу, — сказал Маяковский. Уже в первом отделении слушатели стали забрасывать поэта записками. Он закончил читать «Хорошо!» и для разрядки ответил на несколько записок. Потом собирался снова перейти к стихам.

Раздался протестующий голос:

Не мотайте, отвечайте сразу!

Маяковский сдержанно-иронически:

— Товарищи! Разве можно сразу?

Он прочел два стихотворения, а затем, быстро перебирая записки, огласил наиболее интересные: «Кого вы считаете лучшим поэтом?»

Я лично полагаю, что автор этой записки, должно быть, предрешил ответ, ничуть не сомневаясь, что Маяковский смажет: мол, конечно, себя! Поддеть поэта доставило бы ему немалое удовольствие. Но он просчитался. Прозвучало нечто иное:

— Как вы себе представляете? Лежит пирог славы, и поэты бегут со взмыленными мордами — кто первый добежит, тому и достанется? Неправильно это, товарищи! Все работают по мере своих сил, возможностей и таланта. Для одного и того же дела — дела построения социализма. Все вносят свою лепту. И я тоже. Вот и все.

«Какого вы мнения о Полонском?» ― Владимир Владимирович наставительно:

— Он и раньше писал ерунду, а теперь пишет гадости. У него куриные мозги.

О сцену с подозрительным звуком ударяется записка. Маяковский разворачивает ее и достает из бумажки копейку.

Летит следующая:

«Что вы хотели сказать тем, что выступаете без пиджака?»

— От жары, балда.

И опять знакомая записка:

«Маяковский, почему вы все хвалите себя?»

— Мой соученик по гимназии, Шекспир, всегда учил меня: «Никогда не говори о себе дурного, это всегда за тебя сделают твои товарищи», ― и широким жестом обвел зал.

«На какую массу вы рассчитываете, читая ваши стихи?»

— На массу червонцев, — крикнул Маяковский, выбив у ретивого выскочки стандартный козырь.

«Владимир Маяковский, я вижу ты хорошо читаешь стихи и пишешь ты недурно, но не было у тебя на счет (сохраняю орфографию автора записки. — П. Л.) Мадам Кусковой взято из Пушкина, из „Евгения Онегина“ и переложено по-своему? Скажи, я спрашиваю, мне очень интересно, авось я что-либо у тебя перейму, ответь на это я прошу».

— Было взято и переложено. Теперь вопрос сводится к тому, в какой степени вы справитесь со своей задачей.

Гул одобрений.

Попалась очень длинная записка. Кто-то крикнул:

— Что вы так долго читаете? Пора отвечать!

— Что вы там орете? Пришли бы лучше помочь!

В гостиницу «Красная», где он остановился, приходило много людей. Но Маяковский выбирал время побродить по Харькову. Кстати, здесь он не пользовался транспортом, как, впрочем, и во многих других городах. Ему нравилось, что город строится, озеленяется. На месте вчерашнего пустыря появился сквер, улица покрывалась асфальтом. Владимир Владимирович радовался каждому из таких, казалось бы, скромных явлений.

Последнее выступление в Харькове состоялось в январе 1929 года. Поездка была рассчитана на 10–12 дней: Харьков, Полтава, Кременчуг, Николаев, Херсон и на обратном пути — опять Харьков.

14 января в предвечерние часы в клубе ГПУ он читал пьесу «Клоп», а вечером в театре — доклад «Левей Лефа».

Внезапно Маяковский предложил отменить все последующие вечера — сдал голос.

С трудом удалось уговорить его выступить завтра днем в Оперном театре — ведь соберется не менее полутора тысяч студентов,

А вечером этого же дня Владимир Владимирович уехал в Москву. Вероятно, можно было восстановить голос и на месте, а затем, перепланировав города и даты, так или иначе сохранить маршрут.