Маяк в Борсхане - [26]

Все аборигены пали ниц, кроме вождя и жреца, которые ограничились тем, что опустились на колени и смиренно склонили головы. Я поспешил последовать их примеру. Выдержав длительную паузу, которая значительно повысила градус владевшего всеми напряжения, жрец поднял голову, увенчанную своей церемониальной шапкой, и обратился к Макумбе с длинной и запутанной речью.

Не надо быть полиглотом, чтобы понять ее смысл. Обращения к божествам, как и к начальству, по содержанию всегда приблизительно одинаковы: сообщается, кто перед ним, за что благодарим, чего просим, и преподносится подарок, который может называться по-разному: жертва, взятка, «хлеб-соль». Последовательность действий в процедуре общения аборигенов с Макумбой нарушена не была, и после выступления жреца головы удава и крокодила были торжественно возложены на жертвенный камень.

Я думал, на этом все закончится, но оказалось, что нет.

– Подойди ближе, чужеземец, и вставь руку в рот Того, чье имя нельзя произносить! – приказал жрец Анан, повернувшись ко мне.

Стоящие вокруг туземцы смотрели с острым интересом, и на их раскрашенных лицах отражалось напряженное ожидание. Они наверняка знали, что сейчас что-то произойдет. Честно говоря, не надо иметь много фантазии, чтобы предположить, что произойдет с чужеземцем, сунувшим руку в разверстую пасть идола, олицетворяющего черные силы, довлеющие над племенем нгвама. И мне меньше всего хотелось это делать.

– Закон моего народа не позволяет мне, чужеземцу, вставлять руку в рот великому божеству, – сказал я. – Этот жест уважения первым должен сделать великий жрец, положив в рот покровителю народа нгвама какой-либо дар, например, этот замечательный банан.

Но жрец Анан не собирался следовать моему совету. Глаза его злобно заблестели.

– Чужеземец вставит руку в рот Тому, чье имя нельзя произносить! – угрожающе повторил жрец.

Стоящие за его спиной «скелетные» воины выдвинулись вперед. Острия копий нацелились мне в грудь.

Тогда я повернулся к вождю Твала.

– Вождь, мой Президент запрещает так поступать со святыми чужих народов! Ты своими ушами слышал его гневный голос. Гость не может совать руки в рот великому божеству! Первым это должен сделать жрец!

Я понимал, что Анана никакими силами не удастся заставить засунуть в идола руку. Поэтому придумал для него лазейку и добавил:

– Жрец, или тот, кого он назначит.

Использование противоречий между центрами власти племени принесло результат.

Вождь Твала выслушал меня благосклонно и кивнул.

– Да будет так!

Его воины выступили вперед и тоже выставили копья. Со стороны жреца торчали четыре копья, им противостояли пять острых каменных наконечников. И моя заточенная саперная лопатка, которой я небрежно крутил вокруг запястья. Поблескивающая сталь описывала круги с угрожающим безразличием пропеллера винтомоторного самолета.

Жрец Анан недовольно сморщился.

– Хорошо. Мы не будем класть дары повелителю духов.

Но вождь Твала был настроен по-другому.

– Нет, – сказал он. – Мы накормим Того, чье имя нельзя произносить!

Он указал пальцем на одного из «скелетов».

– Ты! Ты положишь в рот повелителю духов вот этот банан!

Воин побледнел и затрепетал, но теперь три копья сотоварищей и пять копий охранников вождя нацелились в него со всех сторон.

Дрожа всем телом, бедняга взял банан, на негнущихся ногах подошел к идолу и быстро засунул угощение в зловеще открытую пасть. Ему повезло: он успел отдернуть руку. В следующую секунду из темного зева выскочила голова разъяренной черной гадюки. И тут же спряталась обратно. Как будто на миг мелькнул смертоносный язык Макумбы.

– Смотрите все: жрец хотел убить белого гостя! – закричал я, обращаясь к вождю. – Жрец хотел убить посланника великого Президента! Жрец желает зла народу нгвама!

Вождь нахмурил брови.

– Я слышал гневный голос Президента, который властвует над нашим гостем! Он обещал явить свою силу. Зачем ты хотел убить чужеземца до назначенного срока? Ты хотел навлечь гнев его Президента на наш народ?

Среди туземцев раздался недовольный ропот.

– Нет, я не хотел его убить! – закричал жрец Анан. – Это было испытание. Если белый гость не замышляет зла против нашего народа, то ему ничего не грозило. Если же он вынашивает черные мысли, то Повелитель духов покарал бы его на месте.

– Значит, я невиновен! – сделал вывод я.

Жрец Анан был слаб в силлогизмах. И момент не позволял ему подобрать убедительное оправдание своему поступку. Поэтому ему оставалось только кивнуть.

– Нет, скажи вслух! – настаивал я. – Белый гость невиновен перед народом нгвама?

– Невиновен, – нехотя кивнул жрец. И быстро добавил: – Если он очистится, приняв на себя тень Того, чье имя нельзя произносить!

– Что это значит?

Тонкие губы жреца змеились коварной усмешкой.

– На белого гостя нанесут изображение Повелителя духов. Если оно тебе не повредит, значит, ты невиновен!

– Это будет уже второе испытание! Разве одного недостаточно?

Но жрец уже отвернулся.

Через некоторое время процессия двинулась в обратном направлении. Все, кроме голов удава и крокодила, возвращались восвояси.

* * *

На следующий день в поселок прибыла дочь вождя. Выглядело это довольно необычно: вдруг лесные заросли раздвинулись, и на поляну вынырнул небольшой живописный отряд. Впереди шел пленивший меня бородач в армейском жилете-разгрузке, следом – автоматчик в пилотке и крепкий абориген в офицерской фуражке, с винтовкой «М-16» наперевес. Четверо мускулистых парней несли на плечах легкие, сплетенные из гибких ветвей носилки, с которых грациозно спрыгнула темнокожая девушка в желтой майке, синих джинсах, белых кроссовках и желтой бейсболке с красной рекламой Макдональдса.