Maxximum Exxtremum - [45]
Однако если я, ОШ, такая одиозная персона и анфан террибль, своего рода местный Эдичка, то и моя подружка должна быть именно такой — бруталка и вертихвостка, наркоманка и алкоголичка. Надо бы с ней появиться публично…
Как ни странно, вскоре такой случай представился — мы вместе пришли на студию Академии Зауми — сущий пустяк — на ней, Эльмире, ведь не было надписи: «ЭТА СКОТИНА ОШ МЕНЯ ЕБЁТ», да и мало кто знал, кто она такая, — однако многое чувствуется само собой.
Санич тоже удивился, когда мы подошли к библиотеке в условленный час вместе и поддатые. Мы выпили ещё по пиву и завалились посреди выступления поэта С. Левина — как вы знаете, моё появление это всегда здоровая конкуренция всему (а выход на сцену сопровождается чуть ли не чирлидингом!) — не знаю почему, но так уж повелось — на сей раз я и не представлял ничего — просто зашёл, весь в чёрном в такую жару, со стоящим а-ля панковским хайром, держа в одной руке Зельцера, а в другой портрет Ленина, содранный в фойе, сопровождаемый весёлым Саничем, поздоровался за руку с солидными насосами — Федулов, Минаев и некоторые деды выглядят весьма благообразно — Эльмира аж поразилась (на входе в библиотеку меня, как всегда, пытались задержать — видимо, «как визуально не соответствующего заявленной цели посещения и назначению заведения вообще») — и сел.
У нас тут же затеялся свой разговор с М. Гавиным, а Левин давал премьеру своей поэмы про алкоголизм с подзаголовком «похмельное действие»:
Но на пути героя подстерегали всякие страхи, всяческая нечисть, столь художественно перечисленная Левиным.
— прозвучала одинокая экспрессивная фраза поэта, Санич и говорит мне: «Левин ведь не пьёт совсем» — «Ну да», — говорю я, не прислушиваясь, а Санич насторожился…
«Пиздёж! — довольно внятно пробасил Саша, — пошёл на хуй, ёбаный крюкан! Будешь ты ещё учить, как пить!» — «Саша, хватить!» — запоздало спохватился я, впрочем, сам едва сдерживая порыв смеха. Зельцер тоже затыкала рот. Все оборачивались на нас — наверное, расслышали. Мы зашикали на нашего Сашу, но он, услышав кульминацию поэмы -
провозгласил уж совсем громко: «Я щас голову кому-то отхуярю!» Работники областной библиотеки, слушавшие стихи, взглянули на нас неодобрительно, а «наш благодетель» Золотова — так и с некоторой мольбой. Я взял Сашу и Зельцера и вывел их на свет божий, не испорченный поэтическим перегаром Левина. С нами покинул зал М. Гавин. Мы пошли выпивать на лавочки к филармонии. Зельцер не подавала никакого виду, а я сев рядом с ней, начинал сзади незаметно теребить её спину и даже лезть в штаны. Она не очень одобряла, но и не могла сопротивляться, надеясь на то, что мне надоест. Мне, конечно, не надоело. Она пошла в сортир, я увязался за ней. «Ты что, Лёшь совсем что ль?!» — «Что?» — «Отвяжись от меня, я еду домой!» — «Я с тобой» — «НЕТ, — отрезала она, — и уйди отсюда, дай поссать!» Потом она уехала, а мы ещё выпили. Потом ушёл М. Гавин — как всегда пешком, а мы отправились в берлагу и там по традиции сильно и стильно наклюканились в стелечку.
33.
Было пасмурно и дождливо, тепло и душно, я часов до четырёх валялся в берлаге, стало совсем невыносимо, и я отправился к Эльмире, предвкушая, как она будет недовольна моим нежданным визитом. Она как всегда открыла дверь, улыбаясь своей неподражаемой милой дебильной улыбкой, пытаясь удержать и ругая вечно выскакивающую в дверь Дуню. Ну, сейчас начнётся, подумал я. «Как хорошо, что ты приехал, Лёшь», — жалобно сказала она, робко обнимая меня за шею. Я схватил её, поднял, на радостях кружа как лёгкую невесту, крепко целуя, отнёс на диван. Минут двадцать я всячески кантовал ее, целуя и облизывая лицо. По её представлениям секс в дневное время суток был как-то неуместен — я это хорошо понимал и особо не расходился — тем более, что фашистская собака стояла у дивана и рычала, а то и жевала мою пятку, Зельцер же, отрываясь от меня, изловчалась своей жёстко съездить ей в нос. Я уже отстранился, намереваясь встать и пойти курить, она сама поцеловала меня — как бы в благодарность — и осторожно провела ладонью по моему лицу — ручка у неё совсем маленькая, вся такая гладкая — это меня растрогало до слёз и сильно возбудило. Я накинулся на неё, страстно целуя, запрокинул, стаскивая штаны и трусы, спустился, зафиксировав ее колени локтями, и принялся смачно слюнявиться с ее большой волосатой отдающей солёным щелью. «Ну Лёш-ша-а, ну что ты дела-ешь!..» — стонала она с прибалтийским акцентом, вся извиваясь, отбиваясь, пытаясь сомкнуть ноги. Но хватка моя крепка, а язык длинен. Наверное ей нечасто приходилось этим заниматься, а может быть и не приходилось вовсе. Когда я стал заодно целовать и пупок, она стала биться, как будто через неё пропускали электрический ток, и смеяться навзрыд. А когда я, прилагая невероятную физическую силу, загнул её набок и влез языком в анус, она стала мелко дрожать и скулить… Пальцами я энергично и грубо работал в ее мокром влагалище… Ну вот, дочка, и на тебя можно управу найти. Женская сексуальная дисфункция — недуг, которому подвержены почти половина представительниц прекрасного пола, в запушенном виде он приводит к серьёзным последствиям, вплоть до хирургического вмешательства. Косвенно это сказывается на мужчинах, сокращая число потенциальных партнёрш минимум в два раза, разрушаются семьи и всё такое… Поэтому, будем исходить из того, что нет… что камень он и есть камень, а есть и корявые Пигмалионы. Я над тобой поработаю, дчнка.
Роман в очерках, по сути, настоящий нон-фикшн. В своей фирменной иронической манере автор повествует о буднях спальных районов: «свистопляске» гастарбайтеров за окном, «явлениях» дворовых алкашей, метро, рынках, супермаркетах, парках отдыха и т. п. Первая часть вышла в журнале «Нева» (№2, 2015), во второй части рассказывается о «трудах и днях» в Соборе Василия Блаженного, третья часть – о работе на крупной телекомпании.Впервые публикуется 2-я часть, полный текст 1-й части с предисловием автора.
Сборник необычных эротических новелл блестящего стилиста. «Ящерицы» – настоящий «эротический хоррор»; рассказ напечатан за рубежом, в журнале «Reflections» (Чикаго). «Велосипедная прогулка» – не публиковавшаяся ранее повесть; словно бы перешедшие из «Ящериц» сновидческая эрогротескная оптика, «но и не только». «Дневник WOWеристки» – не публиковавшийся ранее рассказ. «Новая сестра» – миниатюрный шедевр 1997 г., имеющий десяток публикаций. «Темь и грязь» – новелла с мрачноватым сельским антуражем.
1993-й год. Россия. Деревня. Разухабистые школьники захватывают школу… Им помогают не менее разухабистые фермеры… Германика отдыхает, да она пока что если и родилась, то под стол пешком ходит: текст и написан 16-летним автором-хроникёром в лихие 93—94-е годы!«В этой книге Шепелёв – первооткрыватель некоторых психологических состояний, которые до него в литературе, по-моему, ещё не описывали, либо описывали не настолько точно, либо не верили, что подобные состояния существуют». Сайт: chaskor.ru.
У Алексея А. Шепелёва репутация писателя-радикала, маргинала, автора шокирующих стихов и прозы. Отчасти она помогает автору – у него есть свой круг читателей и почитателей. Но в основном вредит: не открывая книг Шепелёва, многие отмахиваются: «Не люблю маргиналов». Смею утверждать, что репутация неверна. Он настоящий русский писатель той ветви, какую породил Гоголь, а продолжил Достоевский, Леонид Андреев, Булгаков, Мамлеев… Шепелёв этакий авангардист-реалист. Редкое, но очень ценное сочетание.
По вечерам по тёмной околице бродит человек и громко поёт: «Птица щастья завтрешнего дня, вы-бери меня!..» Это Коля Глухой, местный пьяница: ходит по селу, стучит в окна, требует самогону… Познакомьтесь с ним и с другими колоритными персонажами – жителями обычного села тамбовской глубинки. Не фольклорные, а настоящие современные крестьяне работают, отдыхают, веселятся и грустят, поют и мечтают. Об их настоящем, о советском прошлом с его ушедшей культурой с уважением и юмором рассказывает автор.
История рассказывает о трех героях, их мыслях и стремлениях. Первый склоняется ко злу, второй – к добру, ну а третий – простак, жертва их манипуляций. Но он и есть тот, кто свободен создавать самые замысловатые коктейли из добра и зла. Кто, если не он должен получить главенствующую роль в переломе судьбы всего мира. Или же он пожелает утопить себя в пороках и чужой крови? Увы, не все так просто с людьми. Даже боги не в силах властвовать над ними. Человеческие эмоции, чувства и упрямое упорство не дают им стать теми, кем они могли бы быть.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
После двух лет в Европе Флориан приехал в Нью-Йорк, но быстро разочаровался и вернулся в Берлин — ведь только в Европе нового тысячелетия жизнь обещает ему приключения и, возможно, шанс стать полезным. На Западе для него не оставалось ничего, кроме скуки и жестокости.
Конечно, роман не совсем отвечает целям и задачам Конкурса «В каждом рисунке — солнце». Если оценивать по 5-и бальной оценке именно — соответствие романа целям конкурса — то оценка будет низкой. И всё же следует поставить Вам высшую оценку в 10 балов за Ваш сильный литературный язык. Чувствуется рука зрелого мастера.
Роман, в котором человеколюбие и дружба превращают диссидента в патриота. В патриота своей собственной, придуманной страны. Страна эта возникает в одном российском городке неожиданно для всех — и для потенциальных её граждан в том числе, — и занимает всего-навсего четыре этажа студенческого общежития. Когда друг Ислама Хасанова и его сосед по комнате в общежитии, эстонский студент по имени Яно, попадает в беду и получает психологическую травму, Ислам решает ему помочь. В социум современной России Яно больше не вписывается и ему светит одна дорога — обратно, на родину.
