– Нет. Почти никто из небоходов не знает спанского. Пока они поймут, о чем бормочет раб, они уже будут на полпути домой. – Треза нахмурилась. – Что же делать?
Руори знал ответ, но язык не поворачивался во рту.
– Простите, доньита, – пробормотал он наконец. – Моя идея оказалась нестоящей. Мы отдаем швартовы.
Девушка преградила ему дорогу, встала между ним и поручнем. Она была совсем рядом, как тогда, на балу, во время танцев. Ее голос был абсолютно спокоен.
– Вы знаете способ. Вы знаете, что нужно сделать.
– Нет!
– Не лгите! Вы не умеете лгать, я вас хорошо изучила, хотя и всего за одну ночь. Говорите!
Он старался не смотреть ей в лицо.
– Женщина… и если это будет красивая женщина… ее могут отвести к предводителю?
Треза отшатнулась, краска покинула лицо.
– Да, – наконец сказала она. – Наверное.
– Но, с другой стороны, могут просто убить. Они убивают просто так, без причины. Я не могу подвергать риску человека.
– Глупец. Думаете, я боюсь смерти? – сквозь зубы прошептала она.
– А что же еще может случиться? – удивился Руори. – Ах да, конечно, если мы проиграем, женщина останется рабыней. Но если она красивая, с ней будут хорошо обращаться.
– И на большее вы не способны… – Треза замолчала. Руори впервые увидел улыбку, которая выражает и горе, и боль. – Конечно, я могла бы сама догадаться. У вашем народа другие мерки.
– Что вы имеете в виду?
Она сжала пальцы в кулаки, зажмурилась, сказала сама себе:
– Они убили отца, я видела, как он упал. Они оставят мой город в руинах, и обитать там будут только призраки умерших.
Она подняла голову.
– Я пойду.
– Вы? – Он крепко схватил ее за плечи. – Нет! Только не вы! Какая-нибудь другая девушка…
– Неужели я стану посылать кого-то вместо себя? Я дочь кальда!
Она освободилась и быстро пошла к трапу. Назад она не смотрела. Он услышал только:
– Еще монастырь…
Руори не понял, о чем идет речь. Он стоял на юте, смотрел ей вслед и ненавидел себя самого. Потом приказал:
– Отдать швартовы!
Мейканцы упорно сопротивлялись, и приходилось отбивать дом за домом, улицу за улицей. Но через пару часов уцелевшие солдаты гарнизона были закупорены в северо-восточном районе С'Антона. Сами они едва ли это понимали, но вождь небоходов имел хороший вид сверху. Его ровер пришвартовался к шпилю собора, для спуска и подъема была сброшена веревочная лестница. Патрульный дирижабль доставил сообщение.
– Отлично, – сказал Локланн. Он был доволен. – Пусть сидят в норе. Выставим в заслон четверть людей. Остальные займутся городом, а то хитрые горожане спрячут свое серебро. Нельзя давать им передышки. Вечером, отдохнув, сбросим парашютистов в тыл окруженным, выгоним на наши рады и уничтожим.
Чтобы немедленно погрузить самую ценную часть награбленного, он приказал посадить «Бизона» на площадь. Ребята были хорошими бойцами, но с красивыми вещами обращаться не умели, могли невзначай порвать чудное платье, разбить чашу или испортить впопыхах драгоценный инкрустированный крест-распятие. А мейканские вещицы иногда были до того красивые, что их даже продавать было жалко.
Флагман снизился до минимальной высоты. Но до площади все равно оставалось около тысячи футов. Ручными помпами и с резервуарами из алюминиевом сплава невозможно было достаточно плотно сжать водород. Если бы воздух был плотнее или более холодным, они бы зависли даже выше. Дома всем четыре женщины могли посадить ровер с помощью храповых кабестанов. Сейчас же пришлось бросать посадочные тросы, газ выпускать было жаль. Несмотря на недавно появившиеся солнечные энергоблоки, водорода едва удавалось добывать в достаточном количестве. Хранители брали за солнечную электроэнергию не меньше, чем за водную. (Хранители пользовались своим преимуществом. Будучи выше королей, они без всяком контроля назначали цены. Поэтому некоторые короли, в том числе и Локланн, начали собственные опыты по добыче водорода. Но дело было долгим, принимая во внимание, что даже Хранителям ремесло его добычи не было полностью понятно.) Сейчас кабестаны заменила толпа сильных воинов-небоходов. И вскоре «Бизон» был надежно пришвартован на соборной площади, которую занял почти целиком. Локланн лично осмотрел каждый канат. Раненая нога болела, но ходить было можно. Раздражала правая рука, где швы болели больше, чем сама рана. Медик предупредил, чтобы он руку слишком не нагружал. Значит, драться придется левой, чтобы никто не посмел сказать, будто бы Локланн сунна Холбер увиливает от схватки. Но теперь он был всего полбойца.
Он потрогал нож, нанесший ему рану. Теперь у него отличное стальное лезвие. И разве владелец лезвия не обещал встретиться и выяснить, кому достанется клинок? Такие слова имеют силу пророчества. Было бы неплохо встретиться с этим Руори в следующей жизни.
– Шкипер! Шкипер!
Локланн посмотрел вокруг. Кто его звал? Ю Красный Топор и Аалан сунна Рикар, люди одной с ним ложи, приветствовали его. Они держали молодую женщину в черном бархате и серебряных украшениях. Из толпы небоходов одобрительно засвистели.
– Что такое? – сердито спросил Локланн. У нем дел было по горло.
– Вот эта баба, сэр. Ничего смотрится, а? Мы поймали ее недалеко от пристани.
