Матвей Петрович Бронштейн - [31]

«Новость сезона: Jonny — академик. Дау и Аббат пришли к заключению, что теоретика в загоне и что единственное средство поставить ее на должную высоту — это провести Jonny в академики. К счастью, Дау вовремя заболел гриппом и безумствовал исключительно один Аббат. Он отправился к Абрау узнать его мнение об этой кандидатуре. Абрау скромно сказал, что она кажется ему смехотворной. Воображаешь ярость Аббата? Все в ужасе. Дау и Аббат от непонятного упорства, прекрасно зная, что Jonny все равно провалят (и сам Jonny), продолжают настаивать на этом кретинизме. Собираются поднять кампанию в газетах — зубры не допускают молодого и талантливого физика. Пишут письма к Bohr'y и т. п. с просьбой рекомендаций (чтоб их потом напечатать)».

Из следующих писем:

«Оживление кругом водевиля "Jonny — академик" разрастается и уже приобрело международные масштабы: пришел ответ от Капицы (которому писали одновременно с письмами к Bohr'y, просили его рекомендации и Rutherford'a), гласящий: «Я согласен, что Академию пора омолодить. Я согласен, что Jonny вполне подходящая для этого обезьяна, но я не доктор Воронов и не желаю путаться в чужие дела»[26]. Гениально!? Результаты обширной деятельности триумвирата — ссора с Яшей, который обиделся, что его же аспиранты не поддерживают его кандидатуру, разрыв с Абрау и т. п. достижения. Дау и Аббат трудятся, рвутся в большую прессу, a Jonny скромно просится: «Ну пусть хоть корреспондентом». Все достижения, впрочем, рухнули опять-таки на Дау и Аббата. Joe невинно смотрит и мечтает разгуляться на первое академическое жалование. Кажется, он один из всех не разобрался, что из этого принципиально ничего не может выйти, и расстраивается» (Н. Н. здесь недооценила ситуацию: в 1932 г. Джонни был избран «корреспондентом») .

«Новый putsch — теоретический сектор. Директор — Jonny (те же и они же), члены — Дау, Виктор [Амбарцумян] и Аббат, и аспирант — грузинский юноша из Рентг. , которого они уже успели свести с ума. Триумвират не желает впустить туда ни Яшу, ни Dymus'a. Виктор либеральней. Склока происходит ужаснейшая. Dymus обиделся на Jonny, Jonny на Dymus'a (зачем не голосовал за его кандидатуру в академики. На собрании в Рентг. эту остроумную кандидатуру поддержали только Аббат, Дау и безумный грузин!)»

«На фронте "триумвират — Абрау" несколько забавных анекдотов. Яша называет их "Хамов, Хам и Хамелеон". Здорово? На одном диаматическом заседании, где Яша подчеркивал свой материализм, его упрекнули в идеологии его учеников. Он сказал: "Можете взять себе этих учеников. Они змееныши и сами меня клюют". У клюющего змееныша Аббата вышел полнейший скандал с Абрау из-за лекции, прочитанной Аббатом по радио. Однажды вечером утомленный научными мыслями Абрау в уютной семейной обстановке включает громкоговоритель, и вдруг ему в ухо скрипучий Аббатов голос, ссылаясь на Бора, Дау и Руди [Пайерлса], поносит... закон сохранения энергии[27]. А потом диктор сообщает: "Вы прослушали лекцию такого-то, сотрудника института имени Абрау"! Это переполнило чашу терпения, и несчастный Абрау рвет свои седины. Наутро "призывается Аббат для объяснений". Сей поступок змееныш "склонен рассматривать" как превышение власти (он прав, пожалуй) и после ряда язвительных дерзостей просит его уволить. Кончается все благополучно. Но Аббат уже, по-моему, утомлен всякими этими скандалами и довольно грустен».

Прозвища, которыми Я. И. Френкель наградил своих молодых коллег, могут показаться слишком резкими тому, кто забудет «обстоятельства времени и места». Всем, чьи имена появились на последних страницах, было присуще чувство юмора, постоянная готовность к поединкам, оружие в которых — остроумие. Кроме того, для научных организаций того времени совсем не характерна была устойчивая иерархия с дистанциями, которые поддерживаются писаными и неписаными законами. Бывало, что один и тот же человек мог быть одновременно студентом, аспирантом и, скажем, заведующим кафедрой физики в комвузе (в коммунистических вузах ускоренно повышали образование руководящие работники, имевшие большой жизненный опыт, но не получившие систематического образования).

А учитывая эти обстоятельства времени и места, надо только установить долю правды, которая, как в каждой шутке, есть в этих прозвищах. О намеке на их общий корень говорить не надо, но следует сказать, что первое прозвище могло быть рождено не только остроумием Я. И. Френкеля, но и поэтическим даром Демьяна Бедного. Одно из его стихотворений на злобу дня, регулярно появлявшихся в «Правде», называлось «До атомов добрались». Ему была предпослана газетная цитата о том, что «24-летний аспирант ленинградского университета Г. А. Гамов сделал открытие, произведшее огромное впечатление в международной физике. Молодой ученый разрешил проблему атомного ядра» (речь шла, разумеется, о работе по альфа-распаду) . А начиналось стихотворение так:

СССР зовут страной убийц и хамов.

Недаром.

Вот пример: советский парень Гамов.

Стихотворение было вложено в уста негодующего буржуя, за исключением последних двух строк: «Подкоп иль не подкоп, а правду говоря, /В науке пахнет тож кануном Октября»