Мату-Гросу - [7]

Чем крепче держались индейцы за часть земель Мату-Гросу, тем большую известность она приобретала и тем легендарнее становилось все относящееся к ней. Капитан третьего ранга Джордж М. Дайотт писал в 1928 году: «Я не знаю никакой другой части Южной Америки, о которой имелось бы столь мало достоверных сведений, как об этом центральном плато. Факты и легенды здесь настолько переплетены, что невозможно определить, где начинаются первые и кончаются последние». Полковник Перси Фосетт убедил себя в существовании там целой цивилизации: «Пробьемся ли мы, возвратимся ли назад или ляжем там костьми, несомненно одно: ключ к древней тайне Южной Америки и, возможно, доисторического мира будет найден тогда, когда эти старые города будут разысканы и открыты для научного исследования. Что эти города существуют — я знаю…»

Индейцы шаванте не убивали Фосетта, но это племя заслужило славу основных защитников крепости Мату-Гросу. Шаванте были кочевниками, и это помогло им во время их долгого отступления от одной реки к другой — вначале к реке Токантинс, затем к Арагуае и Риу-дас-Мортис. В течение многих лет шаванте убивали каждого белого, пересекавшего эту «реку смерти». Геологоразведчики и другие первопроходцы, слишком долго остававшиеся к западу от Арагуаи, вполне могли подвергнуться нападению. С каждой смертью слава шаванте росла. В одном сообщении даже указывалось, что они умеют так бегать, что сбивают преследователей с толку. У них был вождь по имени Апевен, который отвергал все подарки пришельцев. Традиционный обычай оставлять подарки индейцам, чтобы завоевать их доверие, был, как правило, эффективен в отношении других племен, и это приводило к уничтожению их независимости. Подобный способ умиротворения часто вел к порабощению или уничтожению племен, чему Апевен был свидетелем слишком во многих случаях. Оставленные для Апевена мешки с солью вспарывались, а подарки разбрасывались. Ответ Апевена был недвусмысленным, как и действия племен кауро на севере и кайяби на западе. Индейцы не сдавали своих позиций.

Обстоятельства гибели Фосетта не кажутся странными, и тем не менее его судьба окружена различными легендами, историями о белокожих стариках и полубелых семействах, которые сопутствуют основной легенде о всей этой местности, глухомани, где выдумка попирает факты. Можно было вполне резонно предполагать существование здесь цивилизации, и поэтому довольно приемлема была также мечта Фосетта о «затерянном мире» (как это сделал Конан Дойл, когда воодушевился неразгаданным «белым пятном» на карте), но было бы совершенно нерезонным высказывать удивление по поводу того, что Фосетт, его сын и товарищ сына не вышли из леса. Эта крепость в верховьях Шингу — даже если к ней приближаться с запада, чтобы избежать традиционных столкновений с племенем шаванте, — изобиловала индейцами. На этой территории, несомненно, ходили всевозможные рассказы о проступках белых, что раздувало пламя враждебности. Кроме того, весьма часты были междоусобные войны между соседними племенами, и поэтому крайне вероятна возможность еще трех убийств, кем бы ни были жертвы. Фосетт в свое время успешно проделал несколько труднейших путешествий, всегда возвращаясь невредимым, но при игре в подобную рулетку нет гарантии постоянной удачи. Поэтому трем путешественникам, нагруженным подарками (для племен, которые встретятся первыми, а также для их соседей, расположенных вдоль пути), достаточно было столкнуться с малейшей враждебностью придирчивого вождя или завистливого воина, для которых не составило бы никакой трудности устроить засаду на трех англичан.

Фосетт говорил: «Если нам не удастся вернуться, я не хочу, чтобы из-за нас рисковали спасательные партии. Это слишком опасно. Если при всей моей опытности мы ничего не добьемся, едва ли другим посчастливится больше нас. Вот одна из причин, почему я не указываю точно, куда мы идем». Тем не менее спустя два года в те же места отправилась не спасательная экспедиция, а поисковая партия. Ее руководитель, капитан третьего ранга Дайотт, писал впоследствии: «Тот факт, что полковник Фосетт и его спутники погибли от рук враждебных племен, представляется мне и всей моей группе неоспоримым».

Какое племя оказалось враждебным и по какой причине — никто не узнает. По одному рассказу в этом обычно обвиняют калапало: будто бы они убили Фосетта дубинками, когда он помогал сыну и Рэли Раймелу взобраться на берег реки вскоре после того, как они покинули рассерженную деревню. Затем индейцы быстро расправились и с обоими юношами, подарки разбросали, а три тела закопали. По мнению Дайотта, убийство произошло, вероятно, днях в четырех пути к востоку от реки Кулуэни (то есть весьма близко от новой дороги, сооружение которой послужило основой для написания этой книги).

В определенном смысле Перси Гаррисон Фосетт не умер и никогда не умрет. Сын Фосетта Брайан писал много лет спустя: «Экспедиция Дайотта вернулась ни с чем, даже без каких-либо доказательств того, что партия Фосетт была там… Дайотт был уверен, что отца убили… Что же касается нас, его родных, то мы ни в коей мере не могли считать (его доводы) окончательно убедительными».