Маттерхорн - [148]

– Просто ползи назад, ладно? Прижмись к земле и уползай. Приём.

– Но рация на спине у Роско.

– Брось грёбаную рацию. Только сбей настройку частоты. Ползи в бурьян, закопайся и жди. Мы тебя вытащим. Не переживай. Приём.

На том конце долго молчали. Потом передатчик включили опять: 'Я не могу снять грёбаную рацию', – отчаянно прошептал голос.

Голос Гудвина зазвучал властно: 'Это приказ, Джек. Сбей частоту и бросай грёбаную штуку. Тебя не могут окружить, иначе они будут стрелять по своим же парням, поэтому уползай от них и старайся не высовываться. Как только они ввяжутся в говно с нами, они не будут гоняться за одиноким 'лима-папа'. Когда рассветёт и кончится атака, мы придём за тобой. А теперь двигай, чёрт тебя побери. Приём'.

Снова никакого ответа. Потом голос прошептал: 'Лейтенант, пожалуйста, вытащите меня отсюда. Пожалуйста, сэр'.

Джексон тихонько застонал и зашептал: 'Да мы не можем, тупой ты сукин сын. Давай уже вали оттуда'.

– Пожалуйста, лейтенант, вытащите меня отсюда, – снова прозвучал голос.

Вдруг одна за другой разорвались три ручные гранаты, слабыми вспышками осветив тёмные джунгли.

– 'Нэнси', 'Нэнси', это 'браво-два'. Если у тебя всё нормально, нажми кнопку передатчика два раза. – Гудвин трижды повторил сообщение, потом сдался.

***

Рота ждала, но атаки не последовало.

– Этот пост спас наши шеи, – сказал Меллас в наступившей тишине.

– По крайней мере, до вечера, – ответил Джексон.

Оба понимали, что живут, потому что два человека погибли. С другой стороны, если быть точным, для того и устраивают посты подслушивания.

Пятнадцать минут, наверное, стояла тишина. Потом со всех сторон из джунглей донеслись приглушённые позвякивания. Копали землю.

Меллас по рации вызвал Гудвина: 'Эй, 'браво-два', ты слышишь, как копают? Приём'.

– Ты не врёшь, Джек. Приём.

Голос Фитча вышел в эфир: ' 'Браво-три', это 'браво-шесть'. А как у тебя? Приём'.

Кендалл тихо ответил: 'Да. Вниз по тому пальцу, по которому поднимался 'второй'. Приём'.

– Чёрт, Джек, – вмешался Гудвин. – Наши жопы окружили. Приём.

– Ты военный гений, Шрам. Приём, – проворчал Фитч.

– У самого-то сколько 'Пурпурных сердец', Джек? Вот тебе признак драного военного гения. Приём.

Кендалл закрыл глаза и попробовал припомнить малейшие чёрточки лица жены, её тела.

Меллас стал молча молиться, так, чтобы не слышал Джексон: 'Милый боже, я знаю, что я молюсь, только когда в беде, но, милый боже, прошу тебя, вытащи меня отсюда'. Пока он молился, его мозг метался, прикидывая путь отступления, решаясь на то, чтобы бросить раненых, взвод, что угодно, только бы убраться под защиту джунглей.

Мелласа поразило ошеломляющее, потрясающее открытие, что, наверное, очень скоро он погибнет. Здесь, на этом презренном куске земли. Сейчас. Жизнь едва началась и скоро закончится – неожиданно и страшно.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Утром, когда туман стал уныло-серым, морпехи зашевелились в ячейках. Некоторые расстилали плащ-палатки возле окопов, чтобы собрать росу. Это не принесло результата, но они всё равно лизали плащ-палатки. Отпустили пару шуток. Меллас перебрался через вершину горы к окопу Гудвина. Гудвин стоял во весь рост, голова и плечи высунулись наружу. На нём были подтяжки, он проверял пружины магазинов. На лице отразилась тревога.

Меллас присел на корточки рядом с окопом. 'Пойдёшь за своим постом?' – тихо спросил он.

– Угу. – Гудвин выбрался из окопа и поработал затвором М-16.

– Азиаты не больше чем в ста метрах отсюда, – сказал Меллас.

– Знаю, Джек. – Гудвин повернулся и посмотрел в туман.

Впервые Меллас видел Гудвина таким серьёзным. Внезапный порыв чувств охватил его. 'Слушай, – сказал Меллас. – Полегче там, ладно?'

Гудвин повернулся и посмотрел на Малласа: 'Мы вообще собираемся вытаскивать жопы из этой катавасии?'

Меллас пожал плечами: 'Нам нужен только ясный день'.

Оба поглядели на тучи, уже различимые в утреннем свете. Гудвин посмотрел на Мелласа: 'Не знаю как ты, а мне чертовски хочется пить. – Он поднёс два пальца к губам, заливисто свистнул и заорал, – Эй, вы, крутые отморозки. Тащите задницы сюда. – Он повернулся к Мелласу и ухмыльнулся. – Я спросил о добровольцах, и все сказали, что пойдут. Но Роско и Эстес были из первого отделения, поэтому за ними пойдёт первое отделение'.

И он опять зашумел: 'Чёрт побери, Робб, давай их сюда, – и обратился к Мелласу. – Зная, как перепуганы они были прошлой ночью, я думаю, они не ушли дальше тридцати или сорока метров от линии окопов'. Отделение молча и медленно собиралось у окопа Гудвина.

Китаец неспешно двигал затвором М-60 вперёд и назад. Одна половина его кричала о том, что глупо рисковать жизнью, чтобы вернуть пару мёртвых белых, но другая половина делала всё, чтобы пулемёт работал, как положено. Он посмотрел вперёд на вершину горы и увидел, что ревностный чудак Кортелл сидит рядом с мертвецами. Дурачок даже не понимает, что принял веру белого человека. Но было в Кортелле что-то такое, чему Китаец завидовал: Кортелл был уверен в том, куда ушёл Паркер. Китаец вставил затвор на место и посмотрел на Гудвина. Господи, белый вздорный сукин сын-деревенщина принимает дерьмо Semper Fi всерьёз. Он и сам был готов подставить задницу под пули ради дерьма Semper Fi, а Генри тем временем делает дело на ВБВ. Образ Паркера, пытающегося сдерживать свой страх, всплыл в сознании Китайца. Он видел, как Ванкувер уходит в ночь, чтобы проделать путь к реке, а Док Фредриксон обтирает Паркера, чтоб ему стало прохладней.