Матросская революция - [31]

Каков же был реальный расклад в матросской среде 1917 года? Кто являлся для матросов того времени реальными авторитетами и, как сегодня говорят, неформальными лидерами?

Для того, чтобы выяснить этот вопрос, необходимо, прежде всего, представлять, хотя бы в общих чертах, общую специфику службы в военно-морском флоте (суть ее, кстати, не слишком поменялась за прошедшее столетие). А кроме этого, понимать нюансы военно-морской службы именно в российском флоте и именно в то время. И сегодня, и сто лет назад авторитет матроса на корабле определялся одними и теми же критериями. Прежде всего, сроком службы. Во-вторых, профессиональной подготовленностью. Разумеется, всегда в чести было физическое развитие и умение постоять за себя. Здоровяков, умевших драться и не боявшихся выйти на кулачный поединок с оппонентом, в матросской среде всегда уважали. Немаловажное значение имели и общее развитие, уровень грамотности, остроумие. Весьма котировались знание анекдотов и занимательных историй, умение «держать» аудиторию, материться, пить не пьянея. Все эти качества во все времена весьма ценились и ценятся, как в военно-морском, так и вообще в любом армейском коллективе.

И сегодня, спустя столетие, споры о том, что именно подвинуло матросов на избиение своих офицеров, все еще не утихают. Как не утихают споры, почему именно балтийские матросы оказались революционнее всех прочих революционеров. Думается, что окончательный ответ на эти вопросы даст лишь время.

Глава четвертая РОЖДЕНИЕ ЦЕНТРОБАЛТА

Отметим, что с приходом к власти Временного правительства отношение матросов к новым руководителям государства нисколько не улучшилось. Любой пришедший в большую власть человек сразу же вызывал у матросов резкое отторжение. При этом сам человек мог еще вчера быть оратором, которого слушали на митингах затаив дыхание. Это ничего не меняло. У матросов срабатывал стойкий стереотип — если человек при власти — значит он враг. Матросы любили страдальцев, но не любили начальников. Отметим, что этот стереотип окажется настолько стойким, что просуществует до самого последнего дня матросской революции в марте 1921 года.

Пока же матросы проявили свое недовольство новой властью тем, что начали практически открыто третировать указания Временного правительства и его назначенцев. Более того — даже младшие офицеры, так или иначе связавшие себя с новой властью, с меньшевистско-эсеровскими Советами, больше не вызывали у матросов никакого доверия. При этом наблюдался определенный парадокс — одновременно с неприятием всех пришедших во власть матросы оказывали свое полное расположение тем, кто, так же как и они, не переносил на дух Временное правительство, в полном соответствии с поговоркой: «А против кого будем дружить?»

Поэтому на данном этапе развития революции неизбежными политическими союзниками революционных матросов оказались все откровенно оппозиционно настроенные к правительству партии — анархисты, левые эсеры и большевики. Но и это не всё! Как это ни покажется странным. Но фактически близкими к матросам в этот период времени оказываются и открыто монархически настроенные старшие офицеры, которые тогда в своем большинстве и управляли флотскими соединениями и частями. И если еще вчера матросы считали их своими врагами, то теперь в значительной степени офицеры-монархисты в своей деятельности опирались именно на поддержку общественного мнения матросов. Почему? Да потому, что после отречения императора матросы уже не считали для себя опасными оставшихся монархистов, ну, а то, что те так же, как и матросы, были настроены резко против правительства министров-капиталистов, делало их на некоторое время если не союзниками, то по крайней мере попутчиками.

Сразу же после февраля на Балтике все революционные партии начали энергично и массово вербовать сторонников в свои ряды, одновременно стараясь пробраться в матросские выборные органы. Это была естественная борьба за выживание и влияние. Эсеры и меньшевики, большевики и анархисты старались вырваться вперед и обойти своих конкурентов.

Хуже всего ситуация в это время складывалась для большевиков. Из-за пораженческой политики во время войны они в значительной мере подрастеряли свой электорат, кроме этого, сама партия большевиков была довольно малочисленна, в том числе и на флоте. Если эсеров и анархистов матросы сразу же начали четко отличать, то большевиков они еще долго путали с меньшевиками, именуя тех и других просто социал-демократами. Впрочем, большевики не отчаивались. Уже 7 марта в Петрограде на заседании городского комитете РСДРП(б) была создана военная комиссия в составе Н.И. Подвойского, С.Н. Сулимова и В.И. Невского, с задачей работы среди местных солдат и в первую очередь среди матросов-балтийцев. Несколько позднее к ее работе был привлечен ряд военнослужащих, в т.ч. и матрос-большевик Т.Н. Ульянцев.

Члены комиссии отправились по флотским базам, рекрутировать себе сторонников. Однако вербовка шла не слишком успешно в сравнении с конкурентами — меньшевиками, эсерами и в особенности с анархистами. Лозунги последних были матросам не только понятней, но и приятней. Выигрышным для большевиков было то, что их небольшая партия была достаточно сплоченной и, что самое главное, весьма дисциплинированной, жестко структурированной по вертикали, и полностью подчиненной своему лидеру В.И. Ленину.