Матрос Железняков - [8]

Со скамьи, на которой сидел Железняков, хорошо был виден весь порт и широкий рейд. Теперь там стояли уже два больших парохода. Решительно поднявшись со скамьи, Анатолий зашагал к портовой сторожке, возле которой пожилая женщина развешивала белье.

— Мамаша, — обратился к ней Железняков, — разрешите оставить у вас на хранение свое барахлишко. Вот оно, все тут, — показал он на тощий вещевой мешок. — Хочу вплавь добраться к рейду… Может быть, найду работу на какой-нибудь посудине.

Женщина посмотрела на него с удивлением:

— Сынок, да ты что? В такую даль плыть? Утонешь, помилуй бог!

— Не собираюсь, мамаша, тонуть! — ответил Анатолий, подумав при этом: «Уж если через Финский залив переплыл, да еще ночью, то здесь уж как-нибудь справлюсь».

— Ну что ж, сынок, попытай счастья, — сочувственно промолвила женщина.

Железняков быстро сбросил с себя верхнюю одежду и, закрепив на голове небольшой сверток с документами, обернутыми клеенкой, бросился в воду и поплыл навстречу волнам.

Капитан парохода «Принцесса Христиана» Каспарский, отправляясь в рейс из Одессы на русско-турецкий фронт — к берегам Анатолии, надеялся привезти оттуда партию восточных ковров, побольше цветных шелков и прочих богатых трофеев, захваченных у турок в Трапезунде и других городах. Но на этот, раз вместо богатых трофеев «Принцесса Христиана» возвращалась в Одессу, имея на борту несколько сот раненых и тяжело больных солдат.

Каспарский буквально выходил из себя. Его бесили подобные рейсы. Они не приносили ему никакого дохода. В прошлом отважный контрабандист, он привык, хотя и с большим риском, наживать немалые деньги. Война же заставила его нарядиться в китель обычного капитана торгового, правда военизированного, транспорта. И теперь за ним гонялись не русские пограничники, а немецко-турецкие подводные лодки и другие военные корабли, уничтожавшие все суда под русским флагом.

Ожидая, пока отправят портовым катером на берег умерших по дороге от тяжелых ран, капитан все время ходил по мостику, время от времени разглядывая в бинокль панораму бухты.

Вдруг в окуляры бинокля Каспарский увидел человека. Он плыл по направлению к транспорту «Ксения», стоявшему невдалеке от «Принцессы Христианы». Судя по тому, как он справлялся с волнами, видно было, что это хороший пловец.

Это был Анатолий Железняков. Приблизившись к борту «Ксении», он закричал:

— Эй, вы! Вам матросы не нужны?

С парохода никто не ответил. Тогда он закричал еще громче:

— Эй, эй! Не требуются ли матросы? Кочегары не нужны?

В ответ Анатолий услышал:

— Матросы не требуются! Кочегаров хватает!

А кто-то насмешливо прокричал:

— Спеши, молодчик, обратно к берегу! А то портки унесут!

«Ксения», шедшая с грузом к берегам Анатолии, заревела последним гудком, прерывисто загрохотала якорная цепь, судно забурлило винтами и стало разворачиваться, ложась на курс.

Преодолевая усталость, пловец поплыл к транспорту «Принцесса Христиана».

Увидев это, Каспарский скомандовал:

— Спустить штормтрап! — В мегафон он ободряюще крикнул: — Молодец! Такие матросы всегда нужны мне! Поднимайся на палубу!

Когда Железняков поднялся на борт судна, к нему подошел пожилой матрос и протянул брезентовые брюки:

— На вот тебе, браток, приоденься. А то неудобно как-то, одет ты не по форме… У нас здесь все же есть женщины, сестры милосердия…

Каспарский сошел с капитанского мостика и обратился к Железнякову:

— Молодчина, молодчина! Но почему ты… таким путем…

— Голод не тетка, если нужно — и через море переплывешь! Ищу работу. На любую согласен, господин капитан.

— Работа найдется. Документы есть? — спросил Каспарский.

Анатолий развернул клеенку.

— Вот, пожалуйста… Паспорт… Удостоверения…

После побега с «Океана» Железняков добрался до Москвы. Товарищи, рабочие-подпольщики с завода Густава Листа, достали ему документы, с которыми он благополучно добрался к Черному морю, пройдя многочисленные полицейские и жандармские проверки.

— Так, так… Викторский Анатолий Григорьевич… 21 год… — вслух произнес капитан, возвращая пловцу бумаги. — А почему ты не на военной службе?

— По документам видите, господин капитан, что я освобожден от призыва. Льготу имею. Единственный сын у больной матери…

— Ясно. А на судах плавал? — спросил Каспарский.

— Да… Работал кочегаром на волжских пароходах «Жигули» и «Каспий».

— Значит, был речником. Теперь станешь моряком… Беру тебя кочегаром, — заявил капитан.

Из люка, ведущего в машинное отделение, вышел сухощавый, высокий человек. В зубах он крепко держал мундштук обгоревшей маленькой трубки

— Вот, Степан Петрович, наш новый кочегар, — обратился Каспарский к подошедшему. — А старую развалину, Непомнящего, отправьте на берег…

— Слушаюсь, Александр Янович, — небрежно взял под козырек человек с трубкой и, окинув новичка испытующим взглядом, направился к люку, ведущему вниз.

— Наш главный механик, — пояснил Каспарский, — будет твоим начальником.

— Господин капитан, вещи мои на берегу… — нерешительно сказал Железняков.

— Сейчас иди на камбуз, там тебя накормят. А потом бери шлюпку и катай за своими пожитками. Сегодня вечером снимемся с якоря. — С этими словами Каспарский удалился.