Матриархия - [51]

Женщины.

Гораздо больше, чем мы сожгли на футбольном поле. Шлепают по воде. Некоторые босиком, некоторые совсем голые. Идут так, как будто от этого зависит их существование. Синие тени, с горящими электричеством глазами.

Вдали глухо заворчал гром.

У меня хватило ума выключить фонарик.

Не заметили?

Они продолжали идти, буквально в сорока метрах от меня. Как усталые, измученные солдаты, как скелеты в бумазейных халатиках.

Впрочем, увидь они меня - неизвестно, что со мной было бы. Они только на вид измученные.

Я простоял так долго, а они все шли и шли. Их так легко недооценить, сколько раз убеждался. И завтра мы пойдем за ними вслед, но женщины уже будут далеко, они не знают усталости и будут шагать так всю ночь. Долгая прогулка.

Потом опять будут спать днем, залягут в трансе. И мы их догоним и сожжем.

Звуки затихли вдали. Теперь нужно сделать то, что хотел и ложиться спать.

Но в дождь и темноту идти расхотелось. Так что я приспустил штаны и отлил так, не сходя с порога. Про «отсчет секунд» я уже давно забыл, забава канула в прошлое. Может, когда-нибудь мне еще доведется проснуться с похмельем и выцеливать струей унитаз, не знаю. Вот тогда и буду считать.

Накатила вдруг безысходность. Их слишком много, они слишком сильны, это как война, в которой невозможно победить. Да и кто я такой? Обычный пацан, а ведь раньше думал, что двадать - это уже дофига взрослый чел, и так далее. Чушь.

Когда я плелся назад, проступили голубоватые очертания стен и потолков, хлам под ногами.

Сон не приходил. Я завидовал  Рифату, который спросил у меня «что там, все нормально?» и прежде чем я успел что-либо ответить, вновь засопел.

Похрапывал он и сейчас. Я тихонько, под одеялом подсвечивал страницы блокнота. Последний рисунок напрочь вылетел из памяти. Всем известная картина: грибок, в окружении клубов. Эпицентр, от которого расходится волна разрушения. Тоже так поймал момент: человечки еще тусуются у края листа, машинки крохотные, домишки.

И спустя доли секунды это все перестанет существовать.

Чушь. Сейчас-то чего бояться ядерного взрыва? Концентрации людей в одном месте нет, все разбросаны по обширной территории...

Может, я и ошибаюсь.

В самом конце блокнота незнакомый почерк. Люблю делать пометки на последней странице, у меня так во всех тетрадях, но эти буковки крупнее моих, и не такие корявые, а витиеватые. Сплошные кургульки, буква «м» похожа на «и» и на «л».

«Когда-нибудь это закончится, но будет это уже после нас. При мысли о том, что мы должны жить на благо следующих поколений, меня всегда охватывала тоска. А теперь все так поменялось...

Ромка думает, что рисует сам, а на самом деле он ничем не лучше карандаша. Вообще не отличается. Им руководит ОНА, она у всех в головах нынче. Нет, я этот листок не буду здесь оставлять. Вырву и выкину. А то подумает что я идиотка. Нормальные люди не пишут в чужих блокнотах ТАКОЕ. Но у меня потребность, а больше бумаги нет. Он может, будет на меня ругаться потом, что листок испортила. Ну и пусть. Блин, я кажется, только сейчас начала понимать, какая крутая штука - жизнь. Только начала понимать и на тебе - поезд ушел. Может все еще и изменится?

Как же я хочу быть с ним рядом. Лежать на траве, глядеть в небо. Греться на солнышке, потягивать колу или там шоколадку есть с миндалем. Ромка все время беспокоится, ждет чего-то, не понимает, что нужно расслабиться. Фу, я точно вырву листок. Он так смотрит на меня... Заметил, что пишу? Да нет, куда там. Рифат и Юрец еще гыгыкают - отвлекли. А я незаметно отр»

Текст оборвался. Я потушил фонарик и еще несколько секунд наблюдал за разноцветными пятнами перед глазами. Оля значит, оставила записку... Давно ли? На очередном привале? Да, она часто разглядывала мои рисунки. Наверно в тот день нас резко накрыли, а потом уже Оля забыла или не смогла вырвать листок.

Стало так тепло в груди, и я прижал блокнот к себе, как котенка. Дурость, конечно, прямо как барышня какая, или школьница. Но ничего не мог с собой поделать, даже слезы навернулись. Кусочек Оли со мной, и я никому его не отдам.

Вот как бывает: маленькая, несмышленая вроде бы девчонка, а уже кое-что понимает в жизни.

Глава 12

Утром я проснулся с заложенным носом. В горле скребли кошки, я кашлял и отплевывал коричневую мокроту.

- Простыл что ли? - Рифат вновь запыхтел сигаретой.

- Блин, харэ курить уже!

Он посопел, потом стал возиться с костром. Чувствовал я себя препаршиво, не только из-за простуды.

Опять снилась эта «Дурунен».

Во сне мы сидели с Юрцом и Рифатом в какой-то темнице. Потом нас повели те самые капюшоны. Бежать мы не могли, да и не пытались, а я все силился спросить что-то, но рот будто заклеили. Сырость темноты заставляла ежиться, шли мы босиком и... голые.

Но стыда я не чувствовал, страха тоже, лишь безразличие. Потом нас привели в богато убранную залу, как во дворце: кровать с балдахинами, мягкие ковры, огромные окна, выходящие, казалось, вникуда.

Трон, на нем женщина в маске. В старинном платье, осыпанном жемчугами, прямо королева из сказки. Она царственно кивнула, и меня толкнули к ней. От слабости я упал и проскользил коленями по полу - ковер исчез, а пол под ним скользкий, зеркальный.