Матиас Шандор. Романы - [60]

На другой день произошло ещё событие, повергшее банкира в не меньшую тревогу.

Петер Батори вернулся из Зары крайне расстроенный. Ему не удалось прийти к соглашению относительно должности, которую ему предлагали, а именно, места директора металлургического завода в Герцеговине.

— Условия неприемлемы, — вот всё, что он сказал матери.

Госпожа Батори только посмотрела на сына, но не стала его расспрашивать, почему именно неприемлемы предложенные ему условия. Потом она передала Петеру письмо, полученное в его отсутствие.

Это было то самое письмо, в котором доктор Антекирт просил юношу прибыть на борт «Саварены» для переговоров по делу, которое может его заинтересовать.

Петер Батори протянул письмо матери. Предложение доктора ничуть её не удивило.

— Я ждала этого, — сказала она.

— Вы ждали этого предложения, матушка? — спросил юноша, крайне удивлённый её словами.

— Да, Петер… Доктор Антекирт был у меня во время твоего отсутствия.

— Значит, вы знаете, кто этот человек, о котором так много говорят в Рагузе?

— Нет, не знаю, Петер. Но доктор Антекирт был знаком с твоим отцом, он был другом графа Шандора и графа Затмара, и именно поэтому он и посетил меня.

— А какие привёл доктор доказательства тому, что он был другом моего отца?

— Никаких! — ответила госпожа Батори, не желавшая упоминать о ста тысячах флоринов, поскольку и доктор умолчал о них в письме к Петеру.

— А вдруг это какой-нибудь интриган, какой-нибудь шпион или австрийский агент? — продолжал молодой человек.

— Ты сам рассудишь, Петер.

— Значит, вы советуете мне съездить к нему?

— Да, советую. Не следует пренебрегать человеком, который хочет перенести на тебя дружеские чувства, какие раньше питал к твоему отцу.

— Но зачем он приехал в Рагузу? — продолжал Петер. — У него здесь дела?

— Может быть, он затевает здесь дела, — ответила госпожа Батори. — Говорят, он несметно богат, и весьма возможно, что он хочет предложить тебе какое-нибудь хорошее место.

— Я съезжу к нему, матушка, и узнаю, зачем я ему понадобился.

— Поезжай сегодня же, Петер; отдай визит, который сама я не могу ему нанести.

Петер Батори поцеловал мать. Он крепко прижал её к груди. Казалось, какой-то секрет угнетает его, секрет, которым он не может с нею поделиться. Что же за мучительная, что за важная тайна тяготила его, тайна, которую он не мог открыть даже матери?

— Бедный мой мальчик! — прошептала она.

В час дня Петер вышел на Страдон и направился вниз, к гравозскому порту.

Проходя мимо особняка Торонталя, он на мгновение остановился — всего лишь на мгновение. Он бросил взгляд на боковой флигель, выходивший окнами на улицу. Занавески были спущены. Дом казался совсем необитаемым.

Петер Батори снова ускорил шаг. Но его остановка у особняка Торонталя не ускользнула от внимания женщины, прогуливавшейся на противоположном тротуаре.

Это была особа высокого роста. Возраст? От сорока до пятидесяти. Походка? Размеренная, почти механическая, словно шагал не человек, а какой-то автомат. О том, что это иностранка, красноречиво свидетельствовали её волосы, чёрные и вьющиеся, и загар, свойственный жителям Марокко. На ней была тёмная накидка с капюшоном, который «прикрывал причёску, украшенную монетками. Была ли то цыганка, «гитана», «романишель», как говорят на парижском жаргоне, или существо, предки которого вышли из Египта или Индии? Трудно было бы сказать — настолько схожи между собою эти люди. Во всяком случае, милостыни она не просила и, конечно, не приняла бы её. По своей ли надобности, или по чьему-либо поручению, но прогуливалась она здесь не зря: она шпионила сразу за двумя домами — и за особняком Торонталя и за домиком на улице Маринелла.

И в самом деле, как только она заметила молодого человека, направившегося по Страдону к Гравозе, она пошла вслед за ним с таким расчётом, чтобы не упускать его из виду, и вместе с тем, чтобы это не бросалось в глаза. Но Петер Батори был слишком занят своими мыслями, чтобы замечать, что творится у него за спиной. Когда он замедлил шаг у особняка Торонталя — женщина тоже приостановилась. Когда он двинулся дальше — пошла и она.

Петер довольно быстро прошёл сквозь ворота в крепостной стене, но женщина лишь слегка от него отстала; за воротами она нагнала его и пошла по боковой дорожке, осенённой высокими деревьями, шагах в двадцати от него.

В это время Силас Торонталь возвращался в открытом экипаже из Рагузы и неизбежно должен был встретиться с Петером Батори.

Предвидя эту встречу, марокканка на мгновение остановилась. Быть может, она подумала, что Петер Батори и Торонталь скажут что-нибудь друг другу. Взгляд её оживился, и она притаилась за толстым деревом. Но если они начнут беседовать — как же ей подслушать их?

Однако ожидания её не оправдались. Силас Торонталь ещё издали заметил юношу и на этот раз не ответил ему даже тем надменным поклоном, от которого он не мог уклониться на гравозской набережной в присутствии дочери. Он просто отвернулся в тот момент, когда юноша приподнял шляпу, и экипаж быстро проследовал по направлению к Рагузе.

От иностранки не ускользнула ни единая подробность этой сцены; что-то вроде улыбки мелькнуло на её бесстрастном лице.