Матерятся все?! Роль брани в истории мировой цивилизации - [32]

Иногда вульгарный характер англоязычного словосочетания маскируется с помощью просторечных форм: «I don’t know them mothers!» вместо «I don’t know those motherfuckers!»

Это слегка напоминает русский вариант «Мать твою ети!», где «ети» устаревшая и плохо опознаваемая форма от «ебти».

Тем более невинно выглядит такая идиома, сексуальный смысл которой давно утрачен и не всегда ясен самому бранящемуся. Такова «Уши твоей матери!» южноафриканской народности коса. Скорее всего, здесь подразумевается, что оскорбляющий имел возможность договариваться с матерью своего противника насчёт любовной встречи. В языке коса это сильное оскорбление.

Слова-паразиты

Так называемые слова-паразиты – это слова или «чуждые звуки», которыми человек во время разговора заполняет неизбежно возникающие паузы: различные «вот», «значит», «э-э-э» и др. Речь они не украшают, в обильном употреблении могут раздражать, но всё же бывают по-своему необходимы. Так что паразитами их можно называть с оговоркой, просто в силу их бессмысленности.

Выше уже неоднократно упоминались инвективные «детонирующие запятые», выполняющие ту же роль слов-паразитов, но с важной особенностью – они несравненно более эмоциональны. Сравните: «Иду я, значит, вчера по улице и, это, не смотрю по сторонам, как вдруг, э-э-э, меня кто-то окликает…» и «Иду я, блядь, вчера по улице и ни хера по сторонам не смотрю, и вдруг меня, етит твою мать, кто-то зовёт».

Взволнованный человек может не найти нужных слов, которые были бы достаточно информативны и выразительны. Поэтому происходит своеобразное разделение труда, когда одни слова сообщают информацию, а другие делают эту информацию более эмоционально насыщенной.

Это хорошо демонстрирует известное сатирическое стихотворение, написанное в виде доноса от имени малограмотного пенсионера:

Вокруг курорта Коктебля

Такая дивная земля,

Природа, бля, природа, бля, природа.

Но портят эту красоту

/ Сюда приехавшие ту —

/ неядцы, бля, моральные уроды.

(Стихотворение приписывается А. Галичу)

Пример из рассказа Александра Кабакова «Бабилон»:

Я, Ваня Добролюбов из Йошкр-Олы, построил вам дома. Я построил эксклюзивные резиденции с пентхаусами и, блин, инфраструктурой, блин, с видео, блин, наблюдением и фитнесом, блин, блин, блин, с паркингом на хренову тучу машино-мест, […]. С венецианской штукатуркой и каррарским, ё, мрамором в холле-вестибюле, с колоннами, ё, внутри, ё, квартир, ё, по индивидуальным, ёханый бабай, проектам, эксклюзив-люкс, грёбаный мамай, для обеспеченных господ, блядь!

Нечто отдалённо подобное можно увидеть в обычной практике японского литературного языка, где частица «кана», часто добавляемая к существительному, прилагательному или глаголу, выражает только эмоцию восхищения, одобрения, печали или радости. В европейских языках этой частице иногда соответствует просто восклицательный знак.

Одно из главных достоинств таких восклицаний заключается в их крайней многозначности, в возможности выразить практически всё что угодно при минимуме лексических средств. Один и тот же корень в состоянии передать то, что в обычном языке требует очень богатого словаря и хорошей техники общения. Знаменитый психолог Л. С. Выготский цитирует эпизод, рассказанный Ф. М. Достоевским:

Однажды в воскресенье уже к часу ночи мне пришлось пройти шагов с пятнадцать рядом с толпой шестерых пьяных мастеровых, и я вдруг убедился, что можно выразить все мысли, ощущения и даже глубокие рассуждения одним лишь названием этого существительного, до крайности к тому же немногосложного. Вот один парень резко и энергически произносит это существительное, чтобы выразить о чём-то, о чём у них общая речь зашла, своё самое презрительное отрицание. Другой в ответ ему повторяет это же самое существительное, но совсем уже в другом тоне и смысле, – именно в смысле полного сомнения в правильности отрицания первого парня. Третий вдруг приходит в негодование против первого парня, резко и азартно ввязывается в разговор и кричит ему то же самое существительное, но в смысле уже брани и ругательства. Тут ввязывается опять второй парень в негодовании на третьего, на обидчика, и останавливает его в таком смысле, что, дескать, «что же ты так, парень, влетел. Мы рассуждали спокойно, а ты откуда взялся – лезешь Фильку ругать». И вот всю эту мысль он проговорил тем же самым словом, одним заповедным словом, тем же крайне односложным названием одного предмета.

Сравним также анекдот, в котором на собрании дворник говорит:

«Как ёб твою мать, так ёб твою мать, а как ёб твою мать, так хуй!» Председатель интерпретирует его слова: «Он хотел сказать: «Как работать, так Хабибуллин. А как путёвки в санаторий, так начальнику ЖЭКа»…

В другом известном анекдоте сельский житель, впервые побывавший в Москве, описывает односельчанам фейерверк:

Сперва ё-о-об твою мать! А потом опять ни хуя!

А вот озорная реплика актёра В. Фёдорова, написанная за полтора года до принятия нового гимна России:

Гимн России должен быть написан на ненормативной лексике! Ведь в самые острые моменты жизни у нас вырываются именно ненормативные слова. Вспомните, когда мы себя не контролируем, а пытаемся выразить внезапную боль, досаду или безысходность. Ведь при исполнении гимна людей должно охватывать чувство объединения и сопричастности, он должен быть близок и понятен всем без исключения, обладать незаурядной искренностью и способностью проникать глубоко в душу, независимо от культурно-образовательного уровня граждан.