Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон - [2]
Собственно, между письменными источниками и исследованиями по славянской мифологии нет строгой грани.
Историки эпохи Возрождения и барокко не только переписывали друг у друга сведения о славянских богах, но и дополняли их оригинальными данными. Ценны в этом плане сочинения чеха Вацлава Гаека (XVI в.), немцев Марешалка Турия и Конрада Бото (XV в.).
Да, авторы тех времен были склонны к «баснословию», ученым фантазиям, не отделяли строго свои догадки и «реконструкции» от фактов. Наивно выглядят их попытки представить славянских богов в виде обожествленных славянских или германских королей. Иллюстраторы этих трудов в глаза не видели славянских идолов и рисовали их на псевдоантичный лад. И все же труды эти заслуживают внимания. Хотя бы потому, что в те времена память о язычестве в народе была сильнее и полнее, чем в XIX в., когда за дело взялись профессиональные этнографы и фольклористы. А в Мекленбурге, например, где трудились Бото и Турий, славянская речь вообще перестала звучать каких-нибудь два века спустя.
На волне нараставшего интереса к славянским древностям появились даже подделки. В начале XVIII в. граф Пшибыслав Диаментовский сочинил под именем Прокоша (польского епископа X в.) «Славяне-сарматскую хронику», где изобразил почти всех польских богов древними королями, но при этом сохранил, например, ценное этнографическое свидетельство о почитании богини Живы в виде кукушки. Как видим, даже такие источники не стоит игнорировать. Другое дело — «приллвицкие идолы»: две сотни грубых, уродливых, порой непристойных фигурок с безграмотными руническими надписями, изготовленные В конце XVIII в. Г. Шпонгольцем, бронзолитейщиком и археологом-любителем. Как ни странно, эти «творения» невежественного, презиравшего славян немца и сегодня находят защитников и почитателей. А ведь автор их давно попался на том, что использовал книгу о рунах с типографскими ошибками, которые оказались и на идолах. Подлинные же славянские идолы, открытые позднее, совершенно не похожи на изделия Шпонгольца.
Восточные славяне возобновили изучение своей мифологии под влиянием западных. Начали в XVII в. украинцы — авторы Густынской летописи и «Синопсиса»[2], использовавшие как польские хроники, так и этнографические наблюдения. Им последовали россияне — великий Михайло Ломоносов и три популярных автора екатерининской эпохи: Михаил Попов, Михаил Чулков и Василий Левшин. Эти трое к тому же создали русский рыцарский роман, положив начало процветающему ныне жанру славянской фэнтэзи. Их увлекательные сочинения позднее померкли в свете «Руслана и Людмилы», но без них не было бы и пушкинского шедевра.
Все же научный уровень этих исследований (и отечественных, и западных) был невысок. В перечнях богов путались божества славянские и балтские, западно- и восточнославянские, отсутствовала критика источников, а анализ ограничивался отождествлением отеческих богов с античными. Множились ошибки и «басни». В славянский пантеон, например, попала финно-угорская «Золотая Баба» (Зорни-Най), а бог Симаргл обратился в богиню весны Зимцерлу или Зимстерлу («стирающую зиму»). На том же уровне работали и авторы начала XIX в. — Андрей Кайсаров и Сергей Глинка. Последний откровенно фантазировал: сочинил даже гимн Перуну и красочно описал обряды в храме Святовита. Он, правда, не выдавал своих фантазий за подлинные факты. «Период поэтической мифологии» — так назвал один из историков это время, когда грань между научной и художественной реконструкцией славянских мифов была очень зыбкой (почти как сегодня).
Наступившая эпоха романтизма принесла новые фантазии и подделки. Великий словацкий поэт Ян Колар, например, вымыслил богиню победы Славу. Крупнейший чешский славист Вацлав Ганка сфабриковал «Краледворскую рукопись» с песнями будто бы языческих времен и изуродовал приписками латинско-немецко-чешский словарь XIII в. «Матер верборум» (Мать слов)[3]. И все, разумеется, ради поднятия национального и общеславянского духа. Появлялись все новые «славянорунические» памятники: микоржинские камни, «краковская медаль» и др. В конечном счете все «славянские руны» оказались либо неславянскими, либо поддельными. Итог их поискам подвел В. Ягич в своей «Энциклопедии славянской филологии» (1912, вып. 3).
От чешских и польских братьев не отставал и обрусевший грузин А. И. Сулакадзев, изготовивший «Боянов гимн Словену», «Перуна и Велеса вещания» и, видимо, таинственные дощечки, найденные в 1919 г. А. Ф. Изенбеком. На основе их впоследствии возникла «Велесова книга» Ю. Миролюбова.
Все же славянские мифологи-романтики относились К источникам гораздо более серьезно и критически, чем авторы времен барокко и классицизма. Главное же — они Проложили новый путь в мир славянских богов. Он лежал через народные верования, обычаи, фольклор — все то, что носители пудреных париков обычно считали «грубыми выдумками невежественной черни». Отеческое язычество теперь не подгоняли под «(непревзойденную» античность, а рассматривали на общеиндоевропейском фоне.
Один за другим выходили фольклорно-этнографические сборники И. М. Снегирева «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» (1837–1838), И. П. Сахарова «Сказания русского народа» (1836–1837), А. Терещенко «Быт русского народа» (1848), сборники обрядовых песен и духовных стихов (11. Бессонов), сказок (А. Н. Афанасьев), заклинаний (Л. Н. Майков). И восставали из небытия культы богов, порой не известных по письменным источникам — Ярилы, Весны, Костромы; знакомые по Ригведе мифологические образы — палица громовника, солнечный конь, солнце-колесо… Этнограф Древлянский (П. М. Шпилевский) застал в Белоруссии обряды в честь Ярилы и Лели, предания о Перуне и других богах. А северные великорусы сохранили память о Мокоши и Волосе. За образами христианских святых, былинных богатырей, героев сказок обнаруживались языческие боги.
Царевичу Ардагасту на роду написано стать повелителем росов и славян. Но нелегок путь его к вершине, не покорившейся десяткам поколений его предков. Для этого он должен одолеть чернокнижников-некромантов, победить демонов из подземного царства нагов, пройти великое множество немыслимых для человека испытаний и завладеть золотой чашей Колаксая — величайшей святыней скифов.
Аннотация романа.Часть 1. Янтарь Нерона. 1 в. н. э. В Римской империи борются два могущественных сообщества магов - Братство Солнца и Братство Тьмы. Второе из них стремится привести к власти Лже-Нерона (вселив в него дух Нерона настоящего) с помощью янтарного амулета, подчиняющего волю людей воле своего владельца. Половина амулета, однако, унесена патрицием Публием Либоном, ставшим князем литовцев-жемайтов. Глава братства тьмы Валент и его ученик Эпифан хотят уничтожить Янтарный Дом - храм Лады в Прибалтике. Ардагаст, царь россов и славян-венедов, по призыву Братства Солнца идет на помощь Либону и храму, вместе со своим другом, царем сарматов Инисмеем и братом Эпифана Каллиником.
1844 год. Россия процветает под властью декабристов. Но уже назревает новая революция. В столице — забастовки, бунты, баррикады… В вихрь событий попадает бедный, но гордый чеченец.
Весна 42-го. США гибнут под ударами СССР, Рейха и Японии. В Скалистых горах сражается Американская Красная Армия. Через горы и леса ее делегация пробирается в Сиэтл к Сталину. На пути делегатов — городок Москва, штат Айдахо…
В поисках сведений о репрессированном «крутом» комиссаре историк вдруг сталкивается с ним самим — и с другими, кому в эпоху перестройки не лежится в земле.
Могущественный и благородный царь росов Ардагаст продолжает объединять земли северных народов. Встревоженные укреплением варварской державы, ромейские маги, объединившиеся в Братство Тьмы, решают уничтожить её, двинув на восток тёмные полчища во главе с духом безумного императора Нерона...
Предлагаемая советским читателям книга своеобразна по форме. Она построена в виде интервью, точнее, в форме беседы двух людей. Ее ведет молодой западногерманский учитель Вильфрид Реккерт, на себе испытавший так называемый «запрет на профессии», направленный в первую очередь против коммунистов. Еще одна особенность книги в том, что в ней приводятся многие подлинные фашистские документы, связанные с характеристикой Гитлера, нацизма, «третьего рейха». Они служат убедительной иллюстрацией к тому, что рассказал видный антифашист и коммунист Курт Бахман. Эта книга вызвала в ФРГ огромный интерес.
“Краткий курс”, ставший ныне библиографической редкостью, готовился, как известно, под непосредственным личным руководством И.В. Сталина. По свидетельствам участников работы над книгой, Сталин сначала знакомился с первичным материалом, подготовленным по его заданию специалистами, а потом приглашал их к себе, передиктовывал текст, выслушивал замечания и сам правил стенограмму. На “Кратком курсе”, несомненно, лежит печать личности Сталина и печать сталинской эпохи.
Книга французского историка Пьера Левека посвящена истории, экономике и культуре эллинистической эпохи (конец IV – I в. до н. э.), взаимосвязям эллинистического мира с государствами Востока и «варварской» периферией. Автором учтены достижения современной историографии, данные многочисленных археологических раскопок, производившихся в том числе и советскими археологами.
Настоящая книга содержит документы и материалы по восстанию киргиз летом 1916 г., восставших вместе с другими народами Средней Азии против царизма. Документы в основном взяты из фондов ЦАУ АССР Киргизии и в значительной части публикуются впервые. Предисловие характеризует причины восстания и основные его моменты. В примечаниях приводятся конкректные сведения, дополняющие публикуемые документы. Документы и материалы, собранные Л. В. Лесной Под редакцией и с предисловием Т. Р. Рыскулова.
О строительстве, становлении и печальной участи Оренбургского Успенского женского монастыря рассказывает эта книга, адресованная тем, кто интересуется историей родного края и русского женского православия.
Человечество издавна беспокоил вопрос: одиноки ли мы во Вселенной? Те, кто задумывался над этим, чаще всего устремлялись мыслью в надзвездные миры, гадая, есть ли жизнь, например, на Марсе и как она может при этом выглядеть.Между тем совсем рядом с нами обитают хорошо знакомые всем существа, жизнь которых нисколько не проще и не скучнее нашей. В их загадочный мир не так просто проникнуть: здесь не помогут вездесущие папарацци, да и сами обитатели ульев и муравейников вовсе не стремятся попасть на страницы светской хроники.Эта непростая задача оказалась по силам Морису Метерлинку – бельгийскому поэту и драматургу, лауреату Нобелевской премии (1911)
«Упала с небес книга. Звалась она „голубиной“ — от своей чистоты и небесной святости. Или „глубинной“ — от глубины заключенной в ней премудрости. Говорилось же в книге о том, как начался наш мир: откуда пошли белый свет, солнце, месяц, звезды, заря, гром, ветер, откуда взялись сословия — цари, князья-бояре, крестьяне. И о том, что есть в этом мире самого святого и главного: какой царь — над царями царь, какая земля — всем землям мать, какое самое главное море, озеро, река, церковь, гора, камень, дерево, трава, зверь, птица.
Человечество издавна беспокоил вопрос: одиноки ли мы во Вселенной? Те, кто задумывался над этим, чаще всего устремлялись мыслью в надзвездные миры, гадая, есть ли жизнь, например, на Марсе и как она может при этом выглядеть.Между тем совсем рядом с нами обитают хорошо знакомые всем существа, жизнь которых нисколько не проще и не скучнее нашей. В их загадочный мир не так просто проникнуть: здесь не помогут вездесущие папарацци, да и сами обитатели ульев и муравейников вовсе не стремятся попасть на страницы светской хроники.Эта непростая задача оказалась по силам Морису Метерлинку – бельгийскому поэту и драматургу, лауреату Нобелевской премии (1911)
Западная цивилизация не всегда была мудра, но своих базовых принципов придерживалась неукоснительно: жизнь – это поле битвы, где ты должен быть первым или сразу приготовиться к тому, что тебя затопчут. Этот боевой ритм существования устраивал далеко не всех, и тогда в поисках духовных ориентиров взоры недовольных устремлялись к Востоку.Именно там этот же мир можно было увидеть совсем иначе – спокойным, гармоничным, лишенным суеты бесполезного соперничества. Если ты устал от погони за ускользающим зверем – остановись, сядь у края тропинки и жди.