Математики тоже шутят - [8]

Решив проучить прогульщицу и сразу разделаться с ней, он попросил ее доказать какой-то нетривиальный факт. М. было нечего терять, она даже не очень поняла суть вопроса, и от отчаяния брякнула:

— Это очевидно.

Экзаменатор был потрясен — студентке кажется очевидным утверждение, для него совсем нетривиальное (мысль о том, что она блефует, ему не пришла в голову). В сильном волнении он убежал в дальний конец аудитории, где, напрягая недюжинный интеллект, принялся искать более простое решение. Минут через десять, совершенно взъерошенный, он вернулся к обреченно ожидающей своей участи М.

— Вы знаете, — радостно сияя, сообщил он ей, — это и в самом деле очевидно!

И тут же поставил ошеломленной студентке «отлично».

14. Теорвер большой...

Семинары по теории вероятностей в разных группах нашего курса вели молодой доктор наук А. Вентцель (кстати, сын автора классического учебника по теорверу Е. Вентцель) и доцент М. Козлов. Первый славился особой лютостью на экзаменах, второму же сдать экзамен ничего не стоило. Про эту антагонистическую парочку в наше время сложили характерный анекдот.

Во время сессии в коридоре мехмата встречаются Вентцель и Козлов, только что закончившие принимать экзамены в своих группах.

— Ну, как студенты? — спрашивает Вентцель. — Нормально сдают?

— Да как сказать, — мнется Козлов. — Вот сейчас мне сдавал один студент. По билету ничего не сказал, на дополнительные вопросы не ответил. Но я ему все-таки поставил «четыре».

— Как?! За что? — поражается собеседник. — Он же ничего не знает!

— Теорвер большой, — задумчиво отвечает Козлов, — что-нибудь да знает...

Потом спрашивает Вентцеля.

— А у тебя как студенты?

— Да тоже не очень, — отвечает тот. — Только что принимал экзамен у студента. По билету все рассказал без запинки, на все дополнительные вопросы ответил, однако я ему поставил-таки «три».

— Но почему?! — теперь уже поражается Козлов.

— Теорвер большой, — невозмутимо говорит Вентцель, — что-нибудь да не знает.

15. Биргетит

Эта забавная история, найденная в интернете, поневоле вызывает в памяти хрестоматийную чеховскую «рениксу».

Экзамен по матанализу. Студентка бойко отвечает билет. Экзаменатор задремал... И вдруг его ухо улавливает неведомое ему слово «биргетит». Померещится же такое — думает экзаменатор, но сон уже не тот... Когда он снова слышит «биргетит» — сна как не бывало.

— Что, что вы сказали?!

— Биргетит.

— А что это такое?

— А вы сами так говорили, у меня все ваши лекции записаны.

— Не может быть, покажите.

Студентка достает конспект, открывает его и торжествующе тычет пальцем в латинское слово supremum — первая буква в нем больше похожа на рукописную б.

16. У них тоже проблемы...

Знакомая преподавательница рассказала мне историю со слов своей подруги, преподающей ныне в одном из университетов США. Принимая экзамен по математическому анализу у очень слабого студента, она предложила ему вычислить простенький предел:

Студент оказался в затруднении. Тогда экзаменатор решила помочь бедолаге.

— Смотрите, — сказала она, — чему равен этот предел:

Ну а теперь попробуйте решить аналогичный пример:

Сможете?

— Да! — радостно воскликнул студент. — Я, кажется, понял, в чем тут дело!

И он быстро написал следующее:

17. Не туда попал

Случай из моей практики. В самом начале моей преподавательской карьеры я как-то принимал зачет по аналитической геометрии у студентов-заочников. Один из них, испуганный мужчина в возрасте, «поплыл», рассказывая про поверхности второго порядка. Пытаясь его вытянуть, я нарисовал эллиптический параболоид и спросил, как называется эта поверхность. Бедняга долго заикался, бледнел и дергался и, в конце концов, выдавил:

— Эпилептический параболоид.

Мне стоило усилий не расхохотаться и с самым серьезным видом задать «наводящий» вопрос:

— Вы уверены, что «эпилептический»? Может быть, все-таки шизофренический?

Студент опять долго думал и вздрагивал, после чего пролепетал:

— Нет, все-таки эпилептический.

В итоге я поставил ему зачет «за хорошее знание психиатрии».

18. Подсказал

Еще случай из опыта общения с заочниками. Довольно слабой студентке на экзамене по теории вероятностей достался билет с задачей, в которой требовалось вычислить дисперсию случайной величины, традиционно обозначенную D(x). Объясняя решение, она то и дело говорила: «Найдем D(x)... D(x) равно... Отсюда D(x)...» и так далее.

— Вот вы все время говорите про D(x), — решил поинтересоваться я, — а как эта величина называется в теории вероятностей?

— Она называется... она называется... депрессия, — немного смущаясь, с трудом выговорила она.

Я не удержался от иронического комментария:

— Ваш ответ вызывает у меня глубокую дисперсию.

Только тут студентка вспомнила правильное название.

19. Вспомнил

В чем-то сходная история, но уже в другом вузе. Преподаватель на экзамене, показывая на некий параметр в выкладках студента, спрашивает его:

— Как называется эта величина?

— Эта величина, — бойко начинает студент, — выражается вот по такой формуле через...

— Постойте, — перебивает преподаватель, — я вас не спрашиваю, как получить эту величину. Я спрашиваю, как она называется.

— Н-ну... — неуверенно говорит студент. — ...Сигма.