Математика любви - [112]

– Внутренних черт? – переспросил я, но в это мгновение появилась миссис Прескотт, чтобы проводить женщин наверх, волнение которой выдавала лишь криво сидящая шляпка.

Миссис Барклай поднялась с кресла.

– Люси?

Мисс Дурвард вздрогнула и, не проронив более ни слова, отвернулась от портрета и поспешила вслед за сестрой.

К тому времени, когда они вернулись, пламя разгорелось и в камине весело потрескивал огонь. Все расселись вокруг него. Нам подали чай и легкие закуски, которые мой повар ухитрился приготовить за те десять минут, что были в его распоряжении.

Увидев, что гости устроились вполне удобно, я опустился в кресло и почувствовал в кармане сложенное письмо.

– Сколько вы сможете погостить у меня? – поинтересовался я, и мисс Дурвард, которая почесывала Титусу брюхо, подняла голову и, прищурившись, бросила на меня острый взгляд.

– Мы намеревались добраться нынче вечером до Бишопе Стротфорд, – ответил Барклай.

– Вы должны пробыть у меня хотя бы день или два! – заявил я. – Или даже дольше, если сможете. Это самое меньшее, что я могу предложить вам после того, как воспользовался вашим гостеприимством в Брюсселе.

– Видите ли… – начала миссис Барклай. – Это очень любезно с вашей стороны, майор. Джордж, а ты что скажешь? Я очень устала после столь долгого путешествия, но мне не терпится увидеть Тома.

– Конечно, как пожелаешь, дорогая, но ты должна беречь себя. Если Фэрхерст так любезен, что предлагает нам свое гостеприимство, то мы должны им воспользоваться. По крайней мере, на денек-другой.

– Решено, мы остаемся! – воскликнула мисс Дурвард и, как освобожденная пружина, вскочила с кресла. Титус с упреком взглянул на нее. Я позвонил в колокольчик.

Я с радостью отметил, что мои слуги не растерялись, как неминуемо случилось бы годом ранее, узнав, что в течение некоторого неопределенного периода мы будем развлекать гостей, среди которых две леди – одна в весьма деликатном положении – и служанка. После этого, питая вполне обоснованные надежды на то, что нам будет подан такой ужин, за который мне не будет стыдно, и убедившись, что Барклай занялся багажом и размещением в спальнях, я мог со спокойной совестью удовлетворить просьбу мисс Дурвард и прогуляться с ней по окрестностям.

– Мои владения не слишком обширны, – предостерег я ее, когда мы вышли в сад, засаженный кустами. – Собственно, мое поместье нельзя даже сравнивать с Холкхэмом или Одли Энд. Кроме того, территория не слишком ухожена. Моего кузена больше интересовал покрой одежды, чем принадлежащие ему сады, а я не могу заставить своих людей подстригать лужайки, когда им следует работать в поле.

– Что, разве ваши военные инстинкты не требуют, чтобы каждая травинка сверкала и стояла по стойке смирно? – поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам.

Я рассмеялся.

– Нет, если за это я должен буду заплатить из своего кармана и если только мои глаза подмечают некоторый беспорядок.

– Вот как!

Она более ничего не добавила, а моя голова настолько была занята известиями, полученными из Испании, что я не нашелся, как поддержать разговор. Кроме того, мне надо было решить, как поступить с письмом, которое, поспешно сложенное, по-прежнему жгло мне карман. Я писал так свободно и откровенно, ибо знал, что между тем, как я напишу его, и тем, что она прочтет его, лежат долгие дни и не менее долгие мили расстояний. Теперь я лишился этого преимущества, и самым простым выходом – вероятно, единственным, на который я мог бы отважиться, – было просто молчать и ничего не говорить, подождать, пока они не уедут, а потом отправить письмо почтой в Манчестер.

Я принял это решение, но тут мисс Дурвард откашлялась и сказала:

– Я бы заговорила об этом раньше, если бы мы остались вдвоем, но… мы были на людях. Должна признаться, вы оказали мне честь и я тронута вашим письмом.

– Я полагал, что вы будете шокированы…

Она остановилась и, схватив меня за руку, рассерженно топнула ногой.

– Стивен! Выслушайте меня! Мы ведь друзья, не правда ли? – Я кивнул в знак согласия. – Друзья всегда говорят друг другу правду. Если мир способен меня шокировать, то я смиряюсь с необходимостью быть шокированной. И вы не должны оберегать меня от этого. Но ничего в вашем письме не шокировало меня.

Ровным счетом ничего! Единственное… В общем, мне трудно выразить словами свои чувства, поэтому скажу лишь, что понимаю вас. И уважаю за то, что вы сделали.

– Благодарю вас, – только и сумел выдавить я. Мы возобновили прогулку. Пройдя несколько шагов, я продолжил: – Должен признаться, я не ожидал – до тех пор, пока не начал писать, – что испытаю такое облегчение оттого, что изложил свои чувства на бумаге.

– Вы закончили свой рассказ на том, что оставили Испанию вместе с армией. Вы никогда не думали о том, чтобы вернуться и разыскать Каталину?

Я заколебался.

– Простите меня, – быстро сказала она, – мне не следовало спрашивать.

– Нет, нет. Просто я только что получил известие… – Я нащупал письмо в кармане. – Я писал вам… Как раз, когда вы приехали. Вот письмо. Пожалуйста, прочтите его.

– Сейчас?

– Да… Если хотите, конечно. В нем вы найдете все необходимые объяснения. Но оно не закончено. Я не успел дописать его.