Мать Зимы - [19]

Мысленным усилием Руди перехватил стрелу Гроува на лету, словно муху. В тот же миг он беззвучно произнес одно-единственное слово, и тут же тетива у охотника лопнула, с силой хлестнув его по лицу. Мужчина выругался, а самка дуика резво метнулась вперед, ухватив сосунка за лапу, и скрылась за камнями.

— Да ты что делаешь, будь ты неладен? — проревел Гроув, схватив Руди за плечо и отшвырнув его к изгороди. Маг торопливо откатился в сторону на тот случай, если Гроуву придет в голову пнуть его ногой, а затем поднялся, задыхаясь и отбрасывая с лица волосы. Гроув стоял напротив него, уперев руки в бедра, готовый к драке.

— Ну же, давай, используй свое проклятое колдовство! — выкрикнул он, ударяя себя в грудь. — Я безоружен! Я беззащитен! Я просто пытаюсь уберечь наши поля от этих вонючих воров!

Маг ощутил жгучий прилив стыда.

Ингольд учил его, что следует делать дальше, и Руди это было так же неприятно, как подносить руку к открытому огню, но все же неподалеку был раненый, — а Руди был целителем.

Повернувшись к Гроуву спиной, он спустился по склону и подошел к охотнику, лежавшему в зарослях тростника. Девушка стояла рядом на коленях, прикладывая носовой платок к его сломанной переносице. Заслышав шаги мага, оба подняли головы со страхом и ненавистью во взгляде. Когда Руди приблизился, девушка помогла охотнику подняться на ноги, и, похватав луки, они оба бросились бежать и исчезли в лесу.

Стыд жег его, как горячие уголья. Он использовал колдовство против обычного человека, не ожидавшего нападения. Одним-единственным непродуманным поступком Руди ослабил позиции магов в Убежище гораздо сильнее, чем если бы старался сделать это намеренно.

Ингольд наверняка найдет, что ему сказать. Страшно даже подумать об этом...

Он стоял неподвижно, чувствуя, что задыхается. Гроув вопил: «Так я и знал, что проклятый колдун...» — но Руди не понимая ни единого слова.

Дальше слушать про проклятых колдунов он не стал. Он молча развернулся, поднялся по склону и вдоль изгороди вернулся к дому, куда детишки уже подгоняли стада коров и овец. Долгий весенний вечер, наконец, клонился к ночи. Золото и багрянец над горами потемнели, сменившись киноварью и ультрамарином. В тростниках стрекотали кузнечики, а с реки доносилось кваканье лягушек, сопровождавшее вопли Гроува.

«Ну что ж, — подумал он устало. — Похоже, ужина мне сегодня не дождаться».

Впрочем, никто не отказал ему в пище, когда все домашние принялись за еду в большом зале. Напротив, ему предложили все лучшее, что нашлось в доме, но предложили молча, с опаской и недоверием. А лучник со сломанным носом сидел на другом конце стола, и кровоподтеки у него на лице выглядели просто ужасно. Насколько Руди мог понять, этот человек здесь пользовался большой любовью и уважением, и ему невольно вспомнились рассказы Ингольда о том, как магов иногда пытались отравить или подсыпать в еду особые травы, ослабляющие чары, чтобы с ними легче было совладать. Есть сразу расхотелось. Девушка-охотница не спускала с него холодного враждебного взора весь вечер, и он слышал ее голос за спиной всякий раз, когда отворачивался.

После ужина никто, даже люди, страдавшие от всевозможных недомоганий, не обратился к магу за помощью.

«Класс, — подумал Руди, устраиваясь в дальнем конце зала под дымящим сосновым факелом и поплотнее запахиваясь в плащ. Женщины, собравшиеся у огня, чтобы прясть и вышивать, при его приближении тут же начали расходиться, и потому Руди предпочел оставить им теплый уголок, а сам уселся у холодной стены на другом конце зала. — Должно быть, именно поэтому Ингольд и старается, по возможности, быть незаметным...»

Не требовалось большого ума, чтобы понять: от опаски лишь один шаг до ненависти. «Особенно, если эта чертова девица примется повсюду трепать языком...» Ингольду и Минальде потребуется немало времени и усилий, чтобы выправить положение.

Из кармана куртки Руди достал магический кристалл и развернул его к свету.

А, вот оно... Альда, сидя у огня, шила себе новую тунику, время от времени поглаживая округлившийся живот, чуть заметно улыбалась и поправляла в волосах золотые шпильки, — последнее, что оставалось от богатства королей Дарвета. Тир, Геппи Нул и девчушка по имени Тия играли с нитками, которые брали в корзинке, а мать Тии, Линнет — худощавая темноволосая женщина лет тридцати, верная подруга и горничная Альды, — сидела рядом и весело болтала за шитьем. Темные стены комнаты украшали знакомые гобелены; кот Альды по кличке Архиепископ, зевая, взирал на хозяйку круглыми золотистыми глазами.

В задумчивости Руди наклонил кристалл и пожелал увидеть коридоры четвертого яруса, а затем и пятого; в уме он представил виденного там белесого домового.

И ничего не обнаружил. Никаких следов этого существа в Убежище. Конечно, это не означало, что его там нет. Имелось немало мест, куда Руди не мог заглянуть с помощью магии.

Но откуда безглазый зверек, кем бы он ни был, знал о таких местах? «Кем бы он ни был...» Повинуясь непонятному импульсу, Руди очистил сознание и вызвал в памяти образ Вота, змеиного мага, архивариуса Кво: выбритого наголо, с желтыми глазами и ястребиным носом, который наверняка сейчас трудился, расшифровывая какие-нибудь рукописи в Убежище Геттлсенда.