Мать ветров: рассказы - [20]

Но Джагдиш ничего не мог поделать с собой. Может быть, впервые в жизни он полюбил по-настоящему, и любовь эту он не купил за шелковый платок. Любовь его походила на какое-то удивительное пламя, которое освещало изнутри все уголки его души. Это была болезнь, справиться с которой ему было не по силам.

Джагдиш и Зи Ши теперь не разлучались ни на минуту. Сначала Зи Ши ходила вместе со всеми на охоту. Она быстро научилась владеть ружьем и за короткий срок сделалась прекрасным охотником. Глаза ее ничуть не уступали в остроте орлиным глазам Ривы. Но потом Джагдиш и Зи Ши стали уходить на охоту вдвоем, а мы с Ривой отправлялись в другую сторону. Изредка мы случайно сталкивались с ними где-нибудь в узкой долине. Они шли, взявшись за руки, ружья были закинуты за плечи, в сумках — дневная добыча, в глазах светилась любовь друг к другу. Порой на склоне дня я замечал их на краю какого-нибудь высокого обрыва. Они стояли спиной ко мне, рука Джагдиша обнимала талию Зи Ши, а голова Зи Ши лежала на его плече. Черные стволы их ружей издалека походили на тонкие деревца, держась за которые они стояли там у обрыва. Они пристально смотрели вдаль, на долины, которые начинали уже понемногу затягиваться туманом. Расплавленное золото солнца, казалось, плавало в его белых волнах. Вокруг была разлита первозданная тишина, и в этой тишине слышалось только биение двух сердец. Я слышал песню их сердец.

Но Рива неожиданно вскидывает ружье, раздается гром выстрела, и, сраженная пулей, на землю падает снежная куропатка. Джагдиш и Зи Ши вздрагивают, словно по золотым струнам их мечтаний вдруг изо всех сил ударили молотом. Гром выстрела, многократно повторяясь в долинах, разносится далеко кругом, словно это гневный голос самого Горного духа — владыки Гурджана!

Джагдиш не мог ничего поделать с собой. Конечно, он сознавал, что любовь его не сможет процветать там внизу, и он хотел продолжить до бесконечности свой прекрасный сон. Но сновиденья в конце концов остаются сновиденьями. Это особый абстрактный мир. Когда сновиденья сталкиваются с реальным миром, в котором мы живем, то они лопаются, словно дождевые пузыри, и даже не слышно, как они лопаются. Некоторые, живя в этом мире, делают попытки вечно продлить свои золотые сны. Истинная любовь, истинная гуманность, истинное братство, истинное равенство… дождевые пузыри, столкнувшись с каменной скалой общества, в котором мы живем, разлетаются в прах. Эти люди не отдают себе отчета в том, что подобные явления не могут иметь места, не могут развиваться в отравленной атмосфере нашего общества. Для них необходима иная, чистая, атмосфера. Для того чтобы они могли жить, нам нужно стереть, вычеркнуть, словно неверно написанную букву, весь этот старый мир и построить на его месте новый. Джагдиш знал, что сказать это легко, но очень нелегко сделать!

Иногда мне начинает казаться, что Джагдишу и на самом деле удалось на века продлить свой прекрасный сон. Никогда не забыть мне той бурной ночи, когда, сидя под тунговым деревом, я, Рива и старик гном всю ночь напролет ожидали возвращения Джагдиша и Зи Ши. Удары бешеного ветра тесно сбили в одну кучу стадо, животные лежали, спрятав морды под брюхо друг другу, и стонали. А над тунговым деревом ревел ураган, и изогнутые стрелы молний, словно огненные смерчи, двигались по земле. Это было страшное зрелище, от которого леденела душа. Исступленно гремел гром, безумствовал ветер, слышался адский грохот низвергающихся с высот снежных лавин. В тот день Рива ранним утром предупредил всех нас, что надвигается снежная буря, однако Джагдиш и Зи Ши со смехом отклонили все наши уговоры. Зи Ши не боялась снежных бурь, а кроме того, она хотела подстрелить мускусного оленя. Мускусные олени бродили по горным вершинам Гурджана. Привязав за спиной котомки с едой, Джагдиш и Зи Ши ранним утром отправились на охоту к тем самым грозным высотам, где раньше был наш охотничий лагерь, а я и Рива попрощались с ними и на прощанье помахали им платками.

Это было наше последнее прощанье. В ту ночь ужасный Горный дух — хозяин Гурджана — навеки привлек к ледяной груди свою возлюбленную, а соперника поразил прямо в грудь одной из молний, которые всю ночь, словно гигантские огненные метлы, мели землю. Это была месть Горного духа — владыки Гурджана! Когда на следующий день, взяв с собой нескольких пастухов, мы отправились на поиски Джагдиша и Зи Ши, мы нашли их в расселине одной из гор Гурджана. Оба они были мертвы и обледенели. Глаза обоих были открыты, — они умерли, глядя друг на друга. Зи Ши лежала на снегу. Джагдиш положил ее голову себе на колени. С краев ресселины всю ночь текла вода и, замерзая, образовала вокруг них что-то вроде ледяного саркофага. Глаза Зи Ши были темноси-ние, словно воды Нандан Сара, а у Джагдиша глаза запали глубоко внутрь. Вокруг них полегли темные круги. Нагнувшись, я заглянул вглубь его глаз. В них были страдание и боль, словно это были глаза раненой, беспомощно трепещущей газели. Когда наши золотые сны сталкиваются с реальным миром, то они лопаются, словно дождевые пузыри в лужах…