Мать - [4]

— Разве так можно, Хироо, сколько тебе надо говорить?.. — сказала она, когда они шли домой.

И хотя Хироо оробел, тон у него был капризный.

— Меня Ёси-тян сманил, — прогнусавил он. — Идём, говорит, посмотрим там пистолеты… Во, какие они здоровые!

Слова Хироо, которого как самого младшего в семье Фумиэ слепо любила, точно ударили её. Она растерялась и некоторое время ничего не могла сказать, отчётливо сознавая, что мальчика влекло как раз то, против чего борются его родители.

Отец мальчика, заманившего сюда Хироо, был самым низкооплачиваемым рабочим. Жили они в жалкой лачуге, сколоченной из подобранных где-то или украденных досок, рядом с «Зелёным особняком» — так назывался дом, где Фумиэ снимала комнату. Свет в жильё Ёсицугу проникал через небольшое, вроде форточки, окно. Пол голый, без циновок. Мебели никакой, лишь никогда не убиравшийся с пола облезлый тюфяк, набитый старой ватой, торчавшей из дыр. И здесь ютилась семья в шесть человек!

Отвращение у Фумиэ вызывала не бедность, а Асако — мать Ёсицугу. Эта болтливая женщина в ярком свитере, с перманентной завивкой и вечно накрашенным лицом никогда не пришьёт детям оторванную пуговицу, не заменит порвавшиеся петли у гэта. Она целыми днями курит, пьёт и валяется. К тому же и на руку нечиста: в «Зелёном особняке» и в соседних домах то и дело пропадает бельё, развешанное для сушки. Больше того, иногда из комнат исчезают кошельки с деньгами. И тогда взоры всех жильцов устремляются в сторону Асако, но они не могут привлечь её к ответственности — «не пойманный не вор». Да и боятся: Асако, как из пулемёта, обольёт грязной бранью всякого, кто скажет против неё хоть слово. Однако случалось, что полицейский заставал её на месте преступления, и тогда ей приходилось пять-шесть месяцев сидеть «на тухлом рисе». А через некоторое время, по возвращении из тюрьмы, Асако снова попадалась на чём-нибудь. Естественно, что у такой матери и дети, предоставленные сами себе, были непутёвые.

Примерно за месяц до описываемых событий, когда мать Ёсицугу отбывала очередной срок, Фумиэ как-то вечером пошла разыскивать исчезнувшего куда-то Хироо. Заглянув в дом к Асако, она разглядела в полумраке комнаты Ёсицугу и его брата, которые, расположившись друг против друга, были погружены в какую-то игру. Рядом с ними сидела с ребёнком на руках их старшая сестра и заливалась идиотским смехом. Фумиэ вбежала в комнату, как подхлёстнутая бичом, но тотчас же повернула назад, поняв, каким пороком заражены дети. До этого Фумиэ не относилась к семье Ёсицугу гак настороженно, как другие. Ей даже казалось, что несправедливо обвинять во всех грехах одну Асако. Ведь любой рабочей семье в шесть человек трудно прожить на нищенскую заработную плату. Однако сцена, увиденная Фумиэ в тот вечер, не оставила и следа от былого благодушия. Она категорически запретила своим детям общаться с Ёсицугу и его братом. Но Хироо, хотя и был младше Ёсицугу, учился в одном классе с ним и поэтому, несмотря на предупреждение матери, нередко поддавался уговорам приятеля поиграть вместе. Особенно соблазнительно было то, что Ёсицугу делал луки и стрелы, а иногда приносил с собой игрушечный пистолет и давал позабавиться им Хироо, которому дома не разрешалось иметь такие игрушки. Разве можно усмотреть за мальчиком, когда отец не встаёт с постели, а мать целый день на работе!

В конце апреля вступал в силу «мирный договор» с Америкой. В городе стали расти цены на старую военную форму. Откуда-то постоянно доносился топот солдатских сапог, над головой ни днём, ни ночью не смолкал гул самолётов. На вкусах и настроении детей это, естественно, не могло не отразиться. У них появилась тяга к военным игрушкам. Воочию убедившись в том, что и её сын этим заражён, Фумиэ была опечалена вдвойне: японо-американский договор нёс с собой не только военный психоз — для неё и других жителей Амами он означал потерю родины.

Когда Фумиэ пришла домой, в «Зелёный особняк» (он лишь носил громкое название «апартаменты», на самом же деле это жалкий доходный дом, построенный в сыром, нездоровом районе, где воздух отравлен испарениями от канализационного рва), нервное напряжение, в котором она всё время находилась, сразу спало, тело охватила гнетущая усталось, ноги налились свинцом. Её комната была в конце коридора. Фумиэ чуть не наткнулась на старшего сына, который, скрестив руки и уставившись на огонь жаровни, стоял у входа в полутёмное помещение. Он варил суп из мисо. В семье был установлен такой порядок: утром пищу готовила Фумиэ, а вечером — старший сын. Кадзуо, уже обогнавший ростом мать, скоро кончает среднюю школу. Его приятель Сёдзабуро идёт учиться в высшее среднее училище, а ему придётся поступить на работу в типографию, вот он и задумался о своём будущем. Фумиэ вдруг до боли стало жаль сына.

— Что случилось, Кадзуо?

— Да ничего…

Мальчик мотнул головой и, даже не взглянув на мать, угрюмо потупился. Он учился с увлечением, мечтал о высшем среднем училище и теперь никак не мог побороть в себе досаду — Кадзуо был очень огорчён тем, что ему, наверно, не удастся продолжать учёбу и придётся идти работать в типографию.